Отдел 15-К

– Люди, – сообщил мрак, и в нем обозначилось некое движение. Но это было не существо, это двигалась сама темнота. – Пришли сами. Что вам надо, люди? Или вы не знали, что здесь – мои владения, моя власть, и только я решаю тут с начала времен, кому жить и кому умирать. Кому – и как.

– Знали, знали, – бодро вступил в разговор с тьмой Ровнин. – Но, не оспаривая ваших прав, мне хотелось бы напомнить о некоем договоре, который мой род заключил с вами. Мы дарим вам одну жизнь в год, а вы за это не забираете представителей нашего вида. Этот договор заключен давно, но он все еще действует.

– Он расторгнут! – громыхнула тьма, в ней загорелись два красных огонька, ярких, как угли в ночи. – Он расторгнут вами, теплокровные черви. Вы терзаете мои владения, вы убиваете тишину, вас стало слишком много!

– Да, нас много, – признал Ровнин. – И нас более чем достаточно, чтобы превратить мрак ночи в вечный день. Мы построим тут дворцы, проложим улицы, где постоянно будут гореть яркие фонари, здесь не будет тишины никогда, так же как наверху. Сходи и посмотри, чем там стала ночь – она светлее, чем день! И мы сможем сделать подобное и тут, мы в состоянии это сделать прямо сейчас – но! Мы не стремимся к этому. И только лишь потому, что чтим договор, который заключили еще наши деды. Подземный мир и его темнота – ваши, такова природа нашего договора. И мы платили и будем платить вам столько, сколько обещали – одна жизнь в год.

– И жизни всех тех, кто потерялся во мраке моих владений, – как далекий гром, рокотнула тьма. – Они тоже все мои.

– И тех, кто потерялся во мраке, – согласился Ровнин. – Пусть будет так. Но с новыми станциями придется мириться – это неизбежно. Нас, как вы заметили – всё больше. Но мы не будем залезать в дальние глубины ваших владений, мы уважаем ваше право.

– Договор подтвержден, – помедлив, ответила тьма, она клубилась на самой границе светлого пятна. – Я не верну тех, кого уже забрал, но ты можешь уйти отсюда живым.

– Мы. – Ровнин показал рукой на спутников. – Мы можем уйти.

– Ты. – В голосе Хозяина метро явно была жестокая насмешка. – Я говорил с тобой, людей представлял ты. Я не трону посланника, но его свита останется здесь, у меня в гостях.

Тьма заколыхалась, ей явно было весело.

– Они уйдут со мной, – упрямо сказал Ровнин. – Так будет честно.

– Уйдут? – тьма замерла. – Ну что же, человек, договорились. Ты можешь ехать, а они могут идти. Посмотрим, дойдут ли они куда-то. Если такое случится – они будут жить. Ну а если нет – останутся у меня и составят компанию тем, кто был в свите предыдущих посланников сверху.

И из тьмы вылетели несколько предметов, упав к ногам Кольки. Это были черепа, желтые, отполированные, скалящиеся.

– Надо думать, это наши коллеги, – хладнокровно отметил Пал Палыч. – Те, кто ходил сюда с Пиотровским.

– И Левитиным, – добавил Олег Георгиевич. – Тетя Паша про это ничего не сказала, но, как видно, там такая же ерунда произошла.

Двери вагона зашипели, открываясь.

– Человек, тебе пора. – Тон Хозяина метро не оставлял места сомнениям. – Покинь мои владения.

– Олег, иди. – Пал Палыч толкнул своего начальника в сторону вагона. – Иди.

Тот скрипнул зубами.

– Олег, ты же все понимаешь. – Оперативник говорил тихо и очень быстро. – Если мы сейчас упремся, то останемся тут все, и то, чего мы добились, тоже все коту под хвост пойдет. И те, кто сюда придут потом, а им придется это сделать раньше или позже, тоже ничего не добьются. Ты это понимаешь, мы это понимаем, и вот они это тоже понимали тогда, когда оставались здесь.

Пал Палыч показал на черепа, так и лежащие под их ногами.

Он что-то сунул в ладонь Ровнина и требовательно посмотрел на Кольку.

– Значок давай, – протянул он руку, и парень покорно вложил в нее требуемое. – Выберемся, не выберемся – бабка надвое сказала, а ключи еще понадобятся тем, кто придет за нами.

Кольке было очень страшно, так, как никогда до этого в жизни не было. Он даже не мог представить себе, что случится, когда поезд, этот последний луч света в подземном царстве, исчезнет. Но странное чувство, которое оказалось сильнее страха, заставило его совершенно беззаботно сказать Ровнину:

– Олег Георгиевич, вы езжайте, а мы пешочком дойдем. Тоже мне проблема!

– Человек, тебе пора – потребовала тьма, и Ровнин медленно, так, как будто при каждом шаге в ступни ему впивались гвозди, пробивая их насквозь, направился к дверям вагона.

– Паша, человек становится пропавшим только тогда, когда он сам думает, что это так, – сказал он громко, прежде чем двери вагона закрылись. – Ты понял меня?

– Я все понял, – крикнул Пал Палыч, но Ровнин его уже не слышал.

Поезд дернулся, колеса закрутились, и он бесшумно и очень быстро скрылся из вида, оставив оперативников в беспросветной мгле.