Отдел антимеметики

Мудрёным зигзагом он добирается до первого этажа. На пути никто не мешает, за служебным входом никто не следит. Адам приоткрывает дверь.

Пока шёл концерт, солнце успело зайти. За концертным залом — переулок с жёлтыми фонарями, погрузочной платформой и парой бесхозных грузовиков. Переулок выходит на главную дорогу, битком набитую стоящими машинами. Некоторые из этих машин — такси, но ни в одном нет пассажиров, и почти у всех открыты двери. По улицам бредут исполинские мрачные силуэты, такие тёмные и узкие, что Уилер их даже не замечает. Где-то вдали на той же дороге раздаётся гротескный, жуткий крик множества человеческих ртов. Но другой дороги нет.

«Оно везде» — говорит последний осколок здравого смысла. «Не только в концертном зале. Повсюду.»

Адам крадётся к главной дороге. Кто-то — очередной человек, тело которого заняли — выглядывает из-за угла, указывает на Уилера и кричит непонятные слова, подзывая остальных. Уилер замирает. Уже через секунду на него со стороны дороги надвигаются десять или одиннадцать не-людей. Двое из них несут обмякшее, изломанное тело — это человек, нормальный человек, как и он сам. Осознание шокирует Уилера. Плотная зимняя куртка их жертвы расстёгнута, верхняя одежда пропиталась красным. Когда несущие тело не-люди замечают Уилера, они резко отбрасывают человека на улицу. Тот бьётся о колесо автомобиля и оседает грудой. Падает лицом вниз, кряхтит от боли, набирает воздуха в лёгкие, издаёт нечеловеческий, болезненный крик и только потом затихает. И больше не шевелится. Не-люди не обращают на него внимания.

Уилер слышит, как за спиной распахивается дверь служебного входа. Оглянуться невозможно, не хватает храбрости.

«Так не может быть,» — говорит последний осколок. «Это возможно, да, существует то, что может сотворить с миром подобное. Но так не бывает. Есть те, чей долг — защищать нас от этого. Мы должны быть под защитой.»

«Кто-то не даёт этому случиться. Кто-то встаёт на пути. В последний момент.»

Но последний момент был год назад. И она умерла.

Мэрион.

О Боже.

— Помогите, — произносит он, ни к кому не обращаясь.

В животе возникает чувство невесомости. Гравитация будто встаёт дыбом и швыряет его в протянутые руки не-людей. Ему не дают пошевелиться. Некоторое время они обсуждают, что исправлять — глаза или пальцы. Пока это не началось, он думает с надеждой: «Может, это будет получше, чем то, что сейчас».

Ará Orún

Нет, не будет.

Они прижимают его к земле, выпрямляя его левую руку, заставляя раскрыть кулак, чтобы добраться до указательного пальца. Ужасная мысль стучится в дверь его разума, требуя, чтобы её впустили. Она дурна, форма её ужасна, огромна и покрыта ядом, он знает что, если впустит её, то она затопит всё, чем он является, заполнив его обитель до отказа грязью и битым стеклом. Она хочет утопить его в себе, он знает, что она заменит его собой. Он знает, что весь остальной мир и все окружающие его люди уже захвачены, но он держится, он упорствует до последнего, пока один из людей, прижимающих его, не достает зубило  подавляя все остальное  Да, он говорит, да, и распахивает дверь,