Отдел убийств: год на смертельных улицах

– Вот честно, сынок, если ты нам врешь…

– Даже если мы отпустим тебя сейчас, – говорит Кинкейд, – ты никогда не узнаешь, не стучатся ли к тебе для того, чтобы снова посадить.

– А мы обязательно вернемся, – говорит Гарви, придвигаясь к Винсенту. Детектив молчит, пока между их лицами не остается меньше метра. Затем он тихо описывает убийство Пернелла Букера. Ссора, возможно, короткая драка, далее ранения. Гарви все придвигается и придвигается, рассказывая о двадцати ножевых на лице; тут он легонько постукивает парня пальцем по щеке.

Винсента Букера явно тошнит.

– Облегчи душу, сынок, – говорит Гарви. – Что ты знаешь об убийствах?

– Я дал Фрейзеру патроны.

– Ты дал ему патроны?

– Он попросил… Я дал шесть штук.

Парень чуть не плачет, но берет себя в руки, упирается локтями в стол и прячет лицо в ладонях.

– И зачем Фрейзер просил патроны?

Винсент пожимает плечами.

– Твою мать, Винсент.

– Я не…

– Ты недоговариваешь.

– Я…

– Облегчи душу, сынок. Мы хотим тебе помочь. Это твой единственный шанс начать сначала.

И Винсент Букер раскалывается.

– Папа… – говорит он.

– Почему Фрейзер убил твоего отца?

Сначала он рассказывает о наркотиках – упаковках кокаина в комнате в доме матери, готовых к продаже на улицах. Потом рассказывает о том, что наркотики нашел и отнял отец. Рассказывает о ссоре, о том, как отец не стал ничего слушать и уехал к себе на Лафайет-авеню с кокаином. Кокаином Винсента. Кокаином Фрейзера.

Он рассказывает, как помчался к Дениз на Эмити-стрит рассказать все Фрейзеру, признаться, что облажался, признаться, что отец украл их дурь. Фрейзер разгневанно выслушал, потом попросил патроны, и Винсент, боясь отказать, дал шесть плосконосых, давно взятых из жестянки из-под табака, стоящей на бюро в квартире отца. Фрейзер поехал один на Лафайет-авеню, говорит Винсент.

По его словам, он думал, что Фрейзер только припугнет отца и тот вернет наркотики. Он не ожидал убийства и не знает, как так вышло.

Иди ты на фиг, думает Гарви. Все мы знаем. Я знаю, ты знаешь, Кинкейд знает. Роберт Фрейзер заявился домой с вечеринки Дениз к твоему папаше на взводе от кокаина, вооруженный заряженным 38-м калибром, коротким ножом и желанием вернуть наркоту. Твой папаша, видимо, послал Фрейзера в жопу.

Эта версия объясняет и обыск в квартире Пернелла Букера, и множественные поверхностные ранения на лице. Это была пытка, чтобы Пернелл Букер заговорил; обыск указывает, что тот не поддался.

Но зачем в ту же ночь убивать и Лину? Причем точно так же? Винсент заявляет, что не знает, и Гарви на основе того, что выяснил, – тоже. Может, Фрейзер решил, что Лина также замешана в исчезновении наркотиков. Может, она потихоньку приворовывала дурь, которую хранила для него на Гилмор-стрит. Может, открывая дверь, сказала что-то не то. Может, кокаин так ударил в голову Фрейзеру, что он просто не мог прекратить убивать. Может, первое и второе или второе и третье или все сразу. Кого это колышет? Не меня, думает Гарви. Больше – нет.

– Ты же там был, да, Винсент? Ты ездил к отцу вместе с Фрейзером.

Винсент качает головой и отворачивается.

– Я не говорю, что ты участвовал, но ты там был, да?

– Нет, – говорит парень. – Я только дал патроны.

Врешь, думает Гарви. Ты своими глазами видел, как Роберт Фрейзер убил отца. Иначе почему тебе так тяжело? Одно дело – бояться такого, как Фрейзер, и другое – бояться сказать правду собственной семье. Гарви прессует парня еще полчаса, но без толку: Винсент Букер подошел к краю, насколько осмелился. И этого, думает Гарви, хватит.

– Если ты что-то недоговариваешь, Винсент…

– Нет.

– Потому что ты выступишь перед большим жюри, и если ты солжешь им, то это будет худшая ошибка в твоей жизни.

– Я не совру.

– Ладно. Теперь я все это запишу и дам тебе на подпись, – говорит Гарви. – Начнем с самого начала и помедленнее, чтобы я успевал записывать.

– Да, сэр.

– Имя?

– Винсент Букер.

– Дата рождения…

Официальная версия, гладкая и короткая. Гарви тихо выдыхает и начинает писать.

Пятница, 11 марта

Гарви достает правой рукой 38-й калибр из поясной кобуры и опускает к ноге, скрывая из виду.

– Фрейзер, открывай.

Ближайший к детективу патрульный указывает на входную дверь дома на Эмити-стрит.

– Вышибать? – спрашивает он. Гарви качает головой. Ни к чему.

– Фрейзер, открывай давай.

– Кто там?

– Детектив Гарви. Надо задать пару вопросов.

– Сейчас? – спрашивает голос за дверью. – Мне надо…

– Да, сейчас. Открывай уже, блин.

Дверь приоткрывается, и Гарви проскальзывает внутрь, все еще прижимая пистолет к бедру.

– Что за дела? – говорит Фрейзер, отступая.

Вдруг Гарви вскидывает короткоствольный револьвер к его левой щеке. Фрейзер странно смотрит на черное дуло, затем переводит взгляд снова на Гарви, щурясь в кокаиновом угаре.

– К стене, блять.

– Че…

– К СТЕНЕ, СУКА, ПОКА Я ТЕБЕ МОЗГИ НА ХУЙ НЕ ВЫШИБ.

Кинкейд с двумя патрульными заходят следом за Гарви, Фрейзера грубо прижимают к стене гостиной. Кинкейд и молодой патрульный проверяют дальние комнаты, а старший патрульный, ветеран Западного, сам взводит курок у правого уха Фрейзера.