Отдел убийств: год на смертельных улицах

По версии Нейтана, Грегори Тейлор действительно кидал клиентов, а потом пускал прибыль себе по вене. Даже по невысоким меркам городской наркоторговли это не самый перспективный ход. В итоге Тейлор нагрел пару пацанов из Гилмор-Хоумс и затем совершил ошибку – задержался на том же углу. Пацаны вернулись с винтовками на старом пикапе, гоп-стопнули Тейлора и потребовали оформить возврат. Правильно оценив ситуацию, жертва отслюнявила две двадцатки, но один из клиентов остался недоволен. Он открыл огонь и погнал Тейлора через перекресток, выпуская пулю за пулей, когда жертва уже упала на асфальт. Затем оба стрелка заскочили в пикап и уехали на юг по Пейсон по направлению к Фредерик.

Во время короткого допроса Нейтан выдает настоящие имена, клички, описания и приблизительные адреса – все до последней подробности. Когда Эджертон выходит, ему остается только оформить пару ордеров на обыск.

И все же это ни черта не значит на завтрашнее утро, когда административный лейтенант – главный помощник капитана – читает круглосуточный журнал и узнает, что Эджертон опросил свидетеля на месте преступления, а не привез в центр. Не положено, жалуется лейтенант. Неправомерно. Не по протоколу. Откровенная ошибка, а то и недобросовестность.

– А какого хрена он понимает в расследованиях? – злобно спрашивает Эджертон, когда Роджер Нолан передает ему новости о жалобе в следующую полуночную смену. – Сидит в кабинете на жопе ровно и цифры считает. Когда он в последний раз выходил на улицу и работал?

– Ты полегче, Гарри. Полегче.

– Я получил от парня на месте все, что нужно, – ярится Эджертон. – Какая, на хрен, разница, там я с ним поговорил или здесь?

– Знаю…

– Задолбали эти гребаные политики.

Нолан вздыхает. Как сержант Эджертона он находится между капитаном и Д’Аддарио, ведь детектив стал оружием в бюрократической войне. Если Эджертон ездит на вызовы и раскрывает убийства, он оправдывает действия лейтенанта смены, если нет – он служит капитану и административному лейтенанту доказательством prima facie[46], что Д’Аддарио халатно руководит сменой.

Но теперь ситуация еще хуже. Нолану приходится учитывать не только внешнюю политику, но и серьезные неурядицы в собственной группе. Эджертон стал козлом отпущения – в частности, его терпеть не может Кинкейд.

Пожилой ветеран старой закалки, Кинкейд смотрит только на то, как человек помогает отделу. По этой мерке, хороший детектив сменяет предыдущую смену пораньше; берет трубку и выезжает на столько вызовов, на сколько может; прикрывает напарника и свою группу, помогая со свидетелями или даже местами преступления без необходимости просить. Это симпатичный портрет следователя как командного игрока, и Кинкейд двадцать два года стремился к этому идеалу. Из них семь лет он работал по убийствам с Эдди Брауном – их межрасовый дуэт выглядел особенно забавно из-за деревенского протяжного выговора Кинкейда. А в последние два года он работал со всеми и каждым на смене Д’Аддарио, кто хотел съездить на вызов вдвоем.

С таким подходом Кинкейд просто не понимает Эджертона в упор. Дело не столько в личной неприязни, объясняет он остальным в офисе. В конце концов, всего две недели назад они виделись на вечеринке у Макаллистера – летнем барбекю, куда Эджертон пришел с женой и маленьким сыном. Кинкейд был вынужден признать, что с ним приятно поболтать и даже что он обаятельный. С учетом разницы в возрасте, расе и нью-йоркском аристократизме Эджертон не станет первым кандидатом Кинкейда в собутыльники, но в сухом остатке вражда связана не столько с несовместимыми характерами, сколько с полным отсутствием у Эджертона социального инстинкта, с его безразличием к товариществу, которое всегда так высоко ценил Кинкейд.

Для Эджертона, убежденного одиночки, следствие – дело отдельное, личное. В его глазах это борьба детектива с убийцей, борьба, где другим детективам, сержантам, лейтенантам и всем остальным организмам в департаменте полиции отведена простая роль: не путаться у старшего следователя под ногами. В этом, коротко говоря, была и сила, и в то же время слабость Эджертона. «Бог велел делиться» никогда не станет его девизом, и поэтому он навсегда останется источником недовольства своей группы. Зато, получая убийство, он не отлынивал. В отличие от многих, кто приучился расследовать только до следующего звонка диспетчера, Эджертон зарывался в дело, пока сержанту не приходилось чуть ли не силой оттаскивать его к следующему заданию.

– Гарри попробуй уговори взять дело, – объяснял как-то раз Терри Макларни. – Надо прям тряхнуть его за плечи и заорать: «Гарри! Это дело – твое». Но зато дальше он будет работать до упаду.