Отдел убийств: год на смертельных улицах

Для начала, у него есть место преступления – сюда девочку не перенесли, ее убили прямо здесь. Эджертон и Нолан приехали на вызов одни и теперь-то не торопились с телом. Проследили, что все сделано, как положено, не увозили девочку, пока не были абсолютно готовы. Сразу упаковали ее руки в пакеты и провели аккуратную опись ее одежды, отметив, что одета она полностью, а курточка и блузка, судя по всему, застегнуты неправильно.

Работая на месте в тесном сотрудничестве с криминалистом, Эджертон смог найти на блузке жертвы несколько волос и тщательно зафиксировал даже малейшие синяки и царапины. Обойдя весь переулок, он нашел одну гильзу 22-го калибра, но ранение в голову, по-видимому, было результатом выстрела более крупного калибра. При ранении в мясистую часть тела детективу невооруженным глазом ничего не понять, потому что кожа расширяется в месте контакта, а затем сужается после прохождения пули, оставляя меньшее отверстие. Но рана в черепе сохраняет точную окружность: велика вероятность, что гильза 22-го калибра не имеет отношения к убийству.

Никакого кровавого следа. Эджертон внимательно осмотрел голову и шею жертвы, убедившись, что она истекла кровью именно здесь, у низкого кирпичного фундамента. По всей видимости, ее завели в переулок, заставили опуститься на колени, а затем выстрелили в затылок, как на казни. Выходного отверстия не было, так что на вскрытии еще извлекут чистую и удивительно целую пулю 32-го калибра. К тому же вагинальные мазки впоследствии покажут наличие семенной жидкости – а значит, по эякулиту можно провести анализ крови или ДНК для опознания потенциального подозреваемого. В отличие от дела Латонии Уоллес, убийца Андреа Перри оставил кладезь вещдоков.

Но опрос двух молодых людей, доставленных в центр первыми патрульными на месте, ничего не дает. Оказывается, тело обнаружили не они. Один говорит детективу, что услышал об этом от второго; второй говорит, что шел по Балтимор-стрит, как вдруг какая-то старушка сказала, что в переулке лежит труп. Сам он туда не заглядывал, объяснил парень Эджертону, а просто рассказал первому, и уже тот позвал копа. Что за старушка? Оба понятия не имеют.

В ходе следствия Эджертон работает тщательно и в своем темпе. Первоначальный опрос патрульные Западного провели качественно, но Эджертон проводит дни, создавая собственную схему близлежащих кварталов, перечисляя жителей каждого дома и сопоставляя их с криминальными историями и алиби. Это маленький неблагополучный район, расположенный недалеко от нижней границы Западного округа с Южным, а наркорынок на Вайн-стрит, находящийся в квартале от места убийства, притягивает в окрестности самый разный сброд, значительно пополняя список потенциальных подозреваемых. В таких расследованиях проявляется все лучшее в Эджертоне, используются его сильные стороны: он как никто другой в убойном может обрабатывать район до тех пор, пока каждый прохожий не станет снабжать его информацией.

Отчасти – из-за его внешности: черный, худощавый и ухоженный, с седоватыми волосами и густыми усами Эджертон привлекателен своим непринужденным образом. На местах преступлений соседские девчонки буквально выстраиваются по ту сторону полицейской ленты и хихикают. Детектив Эдж, зовут они его. В отличие от большинства сослуживцев, Эджертон поддерживает собственную сеть информаторов, и чаще всего это восемнадцатилетние черные девушки, чьи парни в это время на улицах мочат друг дружку за наркоту и золотые цепочки. Раз за разом какой-нибудь угловой пацан отправляется в реанимацию Хопкинса с дырками в груди, а бипер Эджертона срабатывает даже раньше, чем доедет скорая, – и на экранчике высвечивается таксофон на восточной стороне.

Эджертон чувствует себя в гетто, как рыба в воде; этим не могут похвастаться даже лучшие белые детективы. И он чаще других черных следователей каким-то чудом умудряется замять в разговоре тот факт, что он коп. Только Эджертон потрудится стереть кровь с рук раненой девушки в реанимации Университетской больницы. Только Эджертон поделится сигаретой с барыгой на заднем сиденье патрульной машины на Холлинс-стрит и выйдет с полными показаниями. В угловых ресторанчиках, в больничных приемных, в прихожих жилых домов он неожиданно находит прочные контакты с теми, кому в обычно и в голову бы не пришло довериться детективу из убойного отдела. А теперь, когда речь об Андреа Перри – настоящей жертве, – эти контакты сами идут в руки.

Семья и вся округа рассказывают, что в последний раз девочку видели прошлым вечером в восемь, когда она провожала восемнадцатилетнюю сестру до автобусной остановки на Западной Балтимор-стрит. Сестра говорит, что, сев на автобус, видела, как Андреа идет на север, к кварталу 1800 по Файет, – домой. Сама она вернулась в одиннадцать и, увидев, что мать уже легла, тоже пошла спать. Только на следующее утро семья поняла, что домой девочка так и не вернулась. Они написали заявление и надеялись на лучшее, пока в вечерних новостях не показали сюжет из соседнего квартала.