Отдел убийств: год на смертельных улицах

В памяти Терри Макларни всплывают одна история за другой – ночь на улицах Западного Балтимора улучшила его настроение. Поездка по этой стороне всегда оказывает на сержанта такой эффект – он нет-нет да и вспомнит, как на том углу случилось что-то странное, а на той улице он слышал что-то смешное. На поверхности все это напоминает кошмар, но стоит копнуть поглубже – и Макларни продемонстрирует извращенную выразительность мира, бесконечную городскую комедию преступления и наказания.

Например, на том углу завалили Харчка.

– Харчок? – не верит своим ушам Браун.

– Ага, – говорит Макларни. – Так его звали друзья.

– Класс.

Макларни смеется, затем приступает к притче о Харчке, который присоединился к районной игре в кости, дождался, пока банк разрастется, после чего схватил наличку и удрал по улице, только чтобы его нагнала пуля одного из разъяренных игроков.

– И вот мы опрашиваем свидетелей в офисе. Они говорят, что Харчок вечно приходил играть, а затем убегал с банком, и что в конце концов им это надоело…

Дэйв Браун едет молча, слушая этот исторический экскурс только краем уха.

– И тут я спрашиваю одного из них, как бы, зачем они вообще пускали Харчка играть, если тот вечно убегает с деньгами.

Макларни делает театральную паузу.

– А дальше? – интересуется Браун.

– Он на меня так удивленно посмотрел, – отвечает Макларни. – А потом заявляет: «Как можно не пустить его играть… Мы же в Америке живем».

Браун громко смеется.

– Просто обожаю, – говорит Макларни.

– Отличная история. И это правда?

– Еще какая.

Браун снова смеется. Настроение Макларни заразительно, даже если цель сегодняшней поездки не достигнута.

– Вряд ли она сегодня работает, – говорит Браун, в пятый или шестой раз курсируя по Пенсильвания-авеню.

– Она, видимо, никогда не работает, – отзывается Макларни.

– Да ну в жопу эту блядь, – Браун резко бьет по рулю. – Как же меня это заебало.

Макларни весело смотрит на детектива, словно поощряя внезапный всплеск эмоций.

– Мы же все-таки отдел по расследованию убийств, убойный, специально обученная элита, которая всегда ловит преступника…

– Ты полегче, – говорит Макларни. – У меня сейчас встанет.

– А она, блять, кто? Сифозная двадцатидолларовая наркоша с Пенсильвания-авеню, которая умудряется скрываться от нас три сраных месяца. Ебаное позорище какое-то…

Ленор, Таинственная Блудница. Единственная свидетельница уорденовской поножовщины на Пенсильвания-авеню в сентябре; та, кто может закрыть дело, просто заявив, что ее ныне покойный парень укокошил ее тогдашнего парня в схватке за ее любовь. Брауну, Уордену и остальным в группе уже немного стыдно кататься каждую вторую ночь по Авеню и трясти шлюх и наркоманов, но так и не подобраться к неуловимой мисс Нор, вечно ускользающей из рук. К этому моменту они уже наслушались всего:

– Как раз вчера ночью выходила на панель…

– Нор? Да она только что была на Дивижн-стрит…

– Прямо сейчас вышла из магазина и пошла в ту сторону…

Господи, думает Браун. Мало того, что у этой обколотой суки нет постоянного адреса. Так ее еще изволь поискать, как ветер, блять, в поле. Как ее клиенты вообще находят?

– Может, ее не на самом деле не существует, – говорит Макларни. – Может, это розыгрыш и местный сброд ее просто выдумал. Проверяют, сколько времени мы готовы потратить на ее поиски.

Макларни улыбается, позабавленный мыслью о двадцатидолларовой проститутке, опровергающей все законы метафизики. Призрачным видением ходит она по улицам Западного Балтимора, невидимая для властей. Некоторые платили ей двадцать баксов и клянутся, что она реальна, но для поколений детективов она – существо из сновидений, которому суждено от имени Балтимора пополнить великую сокровищницу американского фольклора: Пол Баньян, Всадник без головы из Тарритауна, корабль-призрак «Мария Целеста» – и Ленор, Таинственная Блудница.

– Тогда откуда у Джеймса ее досье? – возражает Браун. – И откуда у меня ее фотка в кармане?

– Ого, – говорит Макларни. – Какая мастерская мистификация.

– В жопу эту блядь, – бросает Браун, все еще не в духе. – Нет ее здесь.

– Ну и хрен с ней, – соглашается Макларни. – Давай еще кружок и по домам.

У них, конечно, нет ни шанса. Но Макларни просто нравится на улице, в Западном, работать по делу, которое никого не волнует. Ни Уордена, ни Джеймса, ни Брауна. Ни мертвеца, ни – в данном случае – убийцу. Да даже, собственно, самого Макларни. Сегодняшняя полицейская работа – это не мучения и не давление, у нее нет эмоциональной цены, ничего не стоит на кону.

Охота за Ленор для Макларни – приятный способ развеяться, такой же, как, например, убийство, которое он расследовал в прошлом месяце с Уолтемейером. Что может иметь меньшее значение, чем ограбление из-за наркотиков в переулке Пимлико, где жертва – торчок, а свидетель – врет как дышит? Что может быть обыденнее молодого подозреваемого, Толстяка Дэнни, заявлявшего о полной невиновности и взывавшего к правосудию в гостиной дедушки с бабушкой, пока детективы обшаривали дом в поисках орудия убийства?