Отделенные

– Конечно, этого ты не упустил бы! И чего наразмышлял?

– Много чего. И притом мало хорошего. А что с ее служанкой?

– Тоже пусто. И за нее мне достанется, но не так сильно.

– Она не могла иметь детей?

Миррин лишь покачал головой.

– Ты прав, это ужасно, – прошептал он. – Иллитар, мы пали ниже некуда! Определяем ценность женщины, как… Как племенной кобылы. Но Твари чащобные, я не могу не думать о том, к чему это приведет! Причем не важно, жива Арделор или нет. Ее похищение в любом случае ударит по Первому, и… Наши позиции и так шатки, а уж это…

Миррин залпом допил вино и снова потянулся за бутылкой.

– Твари чащобные, я допросил даже случайных зевак! Всех, кто ошивался там, пока велось следствие!

Эйсгейр вдруг вспомнил одну из бесед с главным разведчиком.

– Океан-отец, – пробормотал рыцарь, отставляя вино в сторону. – Виркнуд недавно говорил, что люди Малкира крутились около академии.

Миррин вылетел из кресла, не заметив, как опрокинул на ковер из черных медвежьих шкур и чашу, и бутылку.

– Где этот ублюдок? В Гильдии торговцев? – чуть ли не прокричал он, выскакивая в коридор.

Стражи у дверей снаружи схватились за мечи, услышав вопли посла.

– Кракен тебя сожри, Миррин! – окликнул его Эйсгейр, спеша следом. – Куда понесся? Я прикажу – и его притащат во дворец без лишнего шума.

– Так чего же ты ждешь?!

Эйсгейр отправил Утреда. Тот спросил причину задержания и весьма удивился, услышав в ответ «поговорить».

«Переливайся с ним в кабинет», – подумал ему вдогонку рыцарь и сам переместился туда вместе с Миррином.

Через пару минут в кабинете возник холодный вихрь и пропал, оставив после себя Утреда и высокого черноволосого мужчину лет сорока. Эйсгейр, хоть и знал о нем немало, видел его впервые.

Одежды на Малкире оказалось на удивление немного для весны. Похоже, Утред перенес его каким нашел. Свободная рубаха из тонкой ткани обрисовывала поджарую фигуру. Под рукавами угадывались сильные мышцы, а ладони выдавали человека, привыкшего использовать оружие. Не очень типичная внешность для торговца, но Малкир – один из немногих купцов, путешествующих по Темному Тракту. На правом запястье у Малкира красовался браслет, сплетенный из белых и синих лент.

«Похоже на эльфийский рáннэ», – с удивлением отметил рыцарь.

Неужели ушлый торговец с дурной репутацией женат? Немало людей, подражая Детям Леса, обменивались такими браслетами с избранниками. Правда, эльфы делали их гораздо искуснее, используя растения и ленты цветов своего клана. У Малкира же украшение было совсем простым.

Зыркнув на Утреда, тип стал оглядывать место, где оказался. Страха в нем не ощущалось, лишь любопытство человека, впервые попавшего во дворец правителя Северных земель. Даже когда Малкир рассматривал самого рыцаря и Миррина, на лице его не отразилось ни капли смущения. Держался торговец уверенно. Он чуть приподнял бровь, будто задавая вопрос.

«Или за ним ничего нет, или мы просто-напросто ничего не найдем», – подумал рыцарь.

– Значит, ты тот самый Малкир Тот-кто-не-делится, – сказал Эйсгейр вслух, не спрашивая, а просто констатируя факт.

– Я, милорд. О чем вы хотели поговорить?

Говорил он спокойно и серьезно. Мог бы показать пример так называемым благородным господам, немало которых начинали лебезить при любом человеке, что был хоть немного выше по статусу. В Малкире чувствовалась сила духа. Ох, непрост же этот торговец!

– Что тебе известно об Арделор Валиссин? – выпалил Миррин, прежде чем Эйсгейр даже воздуха успел набрать.

«Океан-отец, – подумал рыцарь, слегка морщась, – совсем ему мозги вскипятило из-за этого. Утред, можешь быть свободен».

«Я отметил двух парней, которые были с Мясником, отец. Если понадобится, быстро найду».

Эйсгейр одобрительно улыбнулся сыну.

– Валиссин… – пробормотал Малкир, глядя, как Утред исчез в вихре. – Из Виркай-тал, да?

Эйсгейр удивился. Людям было известно про эльфийские Старшие и Служащие дома, но редко кто говорил «Виркай-тал». И мало кто знал, какой дом относится к Старшим, а какой – к Служащим. Рыцарь снова посмотрел на браслет, красовавшийся на руке торговца, и подумал: не может ли Малкир быть женатым на эльфийке? Но для дочери Леса такой синий цвет – весьма близкий к королевскому синему, насколько видел Эйсгейр, – немыслимое кощунство. Право носить такой цвет, и вообще использовать его где бы то ни было, принадлежало Тал-Гилас.

– Что тебе известно о госпоже, Малкир? – повторил вопрос рыцарь.

– Ничего, милорд. Я слышал о пропаже, конечно, но занимаюсь гремучей солью.

– Что? – хором переспросили Эйсгейр и Миррин, причем каждый о своем.

Малкир даже улыбнулся.

– Отвечу сначала милорду. Чуть больше месяца назад я заметил в накладных Гильдии торговцев, что в Эйсстурм отправляют слишком много гремучей соли. Точнее, заметил мой человек в Эвенрате. Он сообщил мне, а я уже посвистел кое-что во Всесвете, потом приехал сюда.

– И много? – решил уточнить Эйсгейр.

Если бы не Вёльоф и обнаруженное расхищение арсенала, он не поверил бы Ортхирскому Мяснику. Ни на каплю. Но когда два совершенно разных человека сообщают о похожих странностях…