Отделенные

Парочка жнецов, пробегавших рядом, увидела незваных двуногих. Твари зафыркали, опустили головы и ринулись на отряд. По утрамбованной, сухой земле дороги их копыта стучали оглушительно громко. Близнецы приготовились встретить Тварей мечами, Фар – клыками и когтями, Геррет – огненным шаром. Но это будет так шумно, что проснется весь лес, и вместе с ним – их смерть. Они ждали…

Древесник взмахнул плетями, тускло блеснула вода – и тело монстра прошило насквозь ледяными лезвиями. Через мгновение они провернулись, Мильхэ с хрипом выдохнула, две лапы древесника беззвучно повалились на землю. Вслед за ними медленно оседал и он сам.

Жнецам сразу стало не до двуногих. Они бросились к древеснику и… Лес словно сошел с ума. Со всех сторон к свежему источнику целебной смолы сбегались-слетались-сползались Твари и прочая живность. Слышался топот копыт, рычание, шелест крыльев. Жнецы, скорпикошки, мантикоры, змееклювы, откуда-то выползли жгучеиглы и…

– В жизни столько сплюшек не видел, – прошептал Рейт.

Верхнюю часть древесника облепили рогосплюшки. Из-за них никто и не ходит в Темные Чащи ночью. Между перьями-рожками похожих на сов пичуг проскакивали крохотные молнии. Увидеть на Тракте сплюшку считалось не к добру. Очень-очень не к добру: где одна, там и целая стая, которая означала верную смерть в Чащах. Шутка ли, отбиваться от кровожадных крошек, жаждущих выклевать тебе глаза вместе с лицом, пока твою тушку пытаются покромсать жнецы и расплющить в лепешку древесники? Получать молнии тоже приятного мало. Неудивительно, что ночью в Чащи не суется даже самый отшибленный чащобный маньяк. Кроме ледяной ведьмы, разумеется.

Мильхэ забрала часть льда и оросила водой древесника с сидящими на нем птицами. Большинство сплюшек попадало. Те, что успели воткнуть клювики в дерево, повисли безжизненными кульками. Это вот так с ними бороться надо?

– Давайте быстрее, – сказала Мильхэ, – пока им не до нас.

Отряд двинулся вперед. Таиться уже не было смысла, сейчас требовалась скорость.

Где-то скрипели-ревели древесники. Потревоженные толпами животных, собиравшихся к их поверженному собрату, они просыпались и тоже шли к месту чащобной пирушки узнать, в чем дело. Мильхэ не зря выбрала самого большого монстра – его тело могло привлечь Тварей, наверное, с расстояния дневного перехода. Обратно хотели идти так же – чуть выждать, закатить лесным жителям званый ужин и проскользнуть к ручью. Только бы опять на полукровок не наткнуться.

Ближе к дольмену пришлось замедлиться. Через минуту отряд и вовсе остановился – все увидели странных созданий. Мильхэ о таких ничего не знала. Фаргрен не стал говорить, кто это на самом деле. Разве такое вообще возможно?

Изуродованные волки поднялись, увидев двуногих. Раздалось рычание.

– Как поступим? – прошептал Рейт. – Они же не пропустят нас.

Фар ненадолго стал человеком.

– Я попробую поговорить, – произнес он, превратился в зверя и вышел вперед.

Трудно было сказать, как отреагируют на него эти увечные. Обычные волки оборотней не любили. Чуяли человеческую половину. Могли потерпеть рядом, но в стаю не пускали. Но сейчас перед ним не волки. Фаргрен надеялся на родство, хотя боялся даже подумать, что это означает.

Безобразные создания дернули ушами, потянули воздух носом и попятились назад. Боятся? Фар подошел еще ближе. Волки заскулили. Половина их споткнулись и уселись на хвосты. Но один, судя по размерам и запаху самый старший, тявкая, приблизился.

Фаргрен почти не понимал его. Если это оборотень, то ему, должно быть, не меньше пятнадцати лет, но речь у него невнятная, как у двухлетки.

– Брат.

Из всего бормотания Фар смог разобрать только это. Все остальное было сигналами-звуками о боли. А от того, что произнес другой волк помладше, у него чуть не остановилось сердце:

– Мама.

Фаргрен сам почти сел себе на хвост, вмиг забыв и о товарищах, и о том, что им нужно попасть в дольмен. Что хотят сказать ему эти несчастные? Где мама? Кто мама? Чья мама?

Но поговорить им не дали.

За спиной громко проревел древесник. Ему тут же начал вторить еще один. Резкий свист – и позади дрогнула земля от вмазавшей по ней плети.

Оборотни оскалились, готовясь атаковать. Фаргрен прыжком развернулся и увидел, как приближаются его товарищи. Оставаться на месте они больше не могли – с той стороны к дольмену шел древесник, раздирая воздух скрипом.

Волки прижали уши, показали острые клыки, лапы их напряглись. Осталось прыгнуть и…

Короткий рык Фаргрена остановил их, но только на мгновение. Фару пришлось рыкнуть еще раз. Оборотни недоуменно заскулили и завыли.

– Защищать, – просигналил ему самый старший.

В следующее мгновение земля опять содрогнулась. Где-то на востоке раздался новый треск, а потом еще и еще.

– Надо быстрее уходить внутрь, – сказала Мильхэ.

Оборотни рычали и рвали землю когтями.

– Защищать, – в исступлении хрипел старший.

– Защищать, – поддакивал ему волк у входа в дольмен.

– Зяс-сять, – пропищал совсем тоненький голосок, и Фар вздрогнул: сколько лет этой девчонке?