Отделенные

Язык мой – враг мой…

– Спала я… Около сотни лет. Известно мне это.

– «Это я знаю», – с улыбкой поправил Малкир. – Подожди, ты говорила, что проснулась и пошла в Светлый Лес. Ты не была дома сто лет? Как такое возможно?

Предки, он помнит каждое слово?

– Поэтому ты не собиралась возвращаться? Можешь жить не в Лесу?

– Видимо, да…

Малкир молчал. О чем он думает?

– Перевернешься на живот? – спросил он, закончив с ногами.

Я кое-как это сделала, и вскоре мазь начала жечь всю спину и поясницу.

– А свою тощую попку намажешь сама, – шепнул Малкир, наклонившись близко-близко, а потом перевернул меня обратно и с усмешкой глядел, как жар заливает мои щеки. – И ты не знаешь, как так вышло? Спала сто лет, ничего не ела, в Лесу не была. И живая.

– Не знаю…

Предписанные врачебные процедуры наконец закончились.

– Скоро тебе должно полегчать. А я схожу в баню, пока ужин готовят. Аирос, у меня ладони будто горят!

Через какое-то время я почувствовала, как одеревенение проходит. Руки и ноги шевелились гораздо лучше. Да, мазь хоть и пахнет не очень, но действует неплохо. Надо закончить уже… Я открыла склянку, кое-как сдвинула белье и перевернулась на живот. У-у-у, даже касаться больно! Что, правда, у меня тоща…

– Ух ты! – Малкир вернулся. – Успел на самое интересное, – ухмыльнувшись, сказал он.

– Уйди! – Я прикрылась одеялом, но сделать это так быстро, как хотелось, не вышло.

– Ну уж нет! Повозка моя вообще-то! – Он прошел внутрь и поставил на столик две тарелки. – Так и быть, отвернусь. Но, может, лучше помочь тебе?

– Нет!

Малкир сел на пол у кровати спиной ко мне. Было видно, как он улыбается. Засранец…

Кое-как закончив и натянув на себя одежду, я выбралась из-под одеяла и попробовала сесть. Ай, все равно больно! Пусть не так, как раньше, но все же… Пришлось полулежа развалиться на подушках.

– Капо сказал, мазь легко убирается водой. Вымой руки, а то забудешься и потрешь глаза.

Я призвала воду, и вскоре пальцы перестали гореть.

– Держи. – Малкир сунул мне в руки тарелку. – Кормить тебя с ложки я не буду. – Его, кажется, все это уже забавляло. – И так слишком много с тобой нянчусь, вместо того чтобы… – он не закончил и коварно улыбнулся.

– Чтобы что?

– Если я договорю, ты умрешь от смущения, – опять ухмыльнулся он.

Предки…

– Можно мне только внутри сидеть? – спросила я, уткнув взгляд в тарелку.

– А ты хочешь ходить?

Ну да…

– Посмотрим, может, посидишь потом снаружи.

Пусть и медленно, но я проглотила все, что было в тарелке. Вкусно. Кто это готовил?

Через пару часов тело уже не болело при малейшем движении, хотя по-прежнему казалось деревянным. Малкир вывел меня наружу, предварительно укутав так, чтобы никто не увидел моего лица. Ходить совсем прямо я не могла, и он не особенно боялся, что рост выдаст, кто я такая. Сбагрив меня на попечение Ганну, Малкир ушел по своим караваньим делам.

Форт, показавшийся мне небольшим, в действительности был огромным. Пусть, конечно, не как Восточный, но внутри было достаточно места для колонны длиной в сотню трактовых повозок, а может, и больше. Обманчивое впечатление складывалось из-за формы крепости: она будто растянулась вдоль дороги, и благодаря этому повозки, на скорости влетавшие в форт, успевали замедлиться и съехать вбок.

Внутри стены крепости опоясывали этажи с лестницами и площадками. На них стояли огромные стрелометы, заряженные стрелами с древком в толщину копья. Их острия я и видела в бойницах. Под полукруглой крышей висели стяги с белыми башнями на черном поле. Гравировка с похожим рисунком красовалась на панцирях фортовых солдат. Знаком Восточного форта был мост и река. А у Змеиной Бочки тогда что? Змееклюв? Кажется, раньше не было таких знаков. Появились вместе с Королевством людей?

Мимо пробежала улыбающаяся светловолосая женщина.

– Капо! – Она обняла целителя.

– Айла… – прохрипел полузадушенный иллиген.

– Это его сестра, – сказал Ганн, заметив мой взгляд. – Замужем за фортовым.

Как они живут здесь? Внутри все такое унылое. Даже в Чащах веселее… Темные стены из каменного дуба, серые постройки, суровые лица. Ни кустика, ни цветочка. Впрочем, сейчас ведь зима. По углам крепости виднелись голые ветви. Все-таки растет у них здесь что-то?

Я направилась туда. Из промерзшей земли выглядывали пожухлая трава и черные прутья, отбрасывая в свете факелов странные тени. Даже непонятно, какие это растения. Я с трудом опустилась на колени.

– Тебе плохо? – встревожился Ганн. – Малкир, Капо!

Нет, мне не плохо. Я потянулась к земле. Она не холодная, а…

Послышался тихий гул.

– Что это? – Голос Капо донесся будто издалека.

Гул приближался. Внезапно из земли вырвались корни и обвили мои ладони.

– Молчунья!

Сильные руки схватили меня за плечи и дернули назад.

Нет! Мне это нужно! Я вырвалась, оставив в руках Малкира плащ, и припала к земле. Корни быстро окутывали меня, наполняя успокаивающим теплом. Через несколько секунд боль и усталость отступили. В лодыжке закололо, я ощутила, как осколки кости встают на место. У ладоней распустилась нежная белая чашечка с синими бусинками в ней. Милихалиэ́ны! Эти цветы называются милихалиэны!