Отделенные

Снова просвистели плети – древесник не изволил ждать, пока господа наемники примут решение. Бежать было некуда, только внутрь дольмена. Но путь туда преграждали волки.

Фаргрен рявкнул, вкладывая в голос приказ, – по праву самого старшего, самого сильного. Он отчаянно надеялся, что волки послушаются: не время выяснять, кто действительно самый сильный. Да и не хотелось выяснять. Не в этот раз.

Плети впечатались в землю, выдирая из нее черные комья. Камни дольмена затряслись и заскрежетали. Волки разом обернулись.

– Мама, – проскулил один из младших оборотней.

Фаргрен рявкнул снова, приказывая не трогать своих товарищей. Потом по какому-то наитию добавил, что тоже будет защищать. Оборотни отступились. Взгляды их дружелюбными не были, но нападать на двуногих они не стали.

По знаку Фара все поспешили к дольмену. Когда на землю одновременно обрушились четыре плети, камни сильно затряслись.

– Нельзя внутрь, – крикнул Геррет останавливаясь. – Рухнет же. Надо разобраться с Тварями.

Наконец показался древесник. Он хлестнул несколькими плетями сразу: по дольмену, по земле, по волкам и двуногим. Все бросились врассыпную. Следом тут же ударили другие плети, и один из волков попал под них. Во все стороны брызнули ошметки шкуры и кровь.

Загрохотали гранаты, распуская черный дым.

– Только не слепящие, – крикнула Мильхэ, оглянувшись на волков. – Скажи им, пусть не суются в дым.

Фаргрен прорычал команду, но засомневался, что ее поймут.

«Лучше держать их подальше от всех», – подумал он и позвал оборотней за собой к древесникам, приближавшимся с южной стороны.

Пошли не все. Трое волков осталось у входа в дольмен, отказавшись оставлять свой пост.

Первый древесник прошел сквозь ядовитый дым и чуть замедлился, но рядом было уже двое других.

Близнецы отошли ближе к дольмену и принялись шпиговать Тварей параличками. Пусть действует плохо, но даст лишние секунды. Геррет смог оторвать одному древеснику нижние конечности, и тот с треском повалился на землю.

Фаргрен попытался на слух определить, сколько древесников собирается к дольмену.

Много.

Их пришлепнут за несколько вздохов, даже с учетом неожиданного подкрепления. И управлять подкреплением Фар не мог. Волки отказывались уходить от дольмена – не понимали, что надо отойти, чтобы защитить, кого бы там они ни защищали. А древесники били издалека.

«Нас же просто размажут по камням», – подумал Фаргрен, принимая отчаянное решение.

Он метнулся к товарищам, обращаясь человеком.

– Все внутрь. Укрепи стены льдом, – прорычал Фар ледяной ведьме. – Гер, поставь щит на вход. Самый сильный. Быстрее.

Они не поняли, почему так надо, но послушались.

– Что бы ни случилось, никто не должен выходить, – сказал он, глядя в глаза Мильхэ.

Всезнающая ведьма должна понять.

Когда на входе в дольмен замерцал щит, Фаргрен перекинулся и прыжком отскочил подальше. От очередного удара плетей каменные стены затряслись, но устояли.

Убедившись, что товарищи и сестра в безопасности, Фар перестал сдерживать зверя внутри, и взгляд его заволокла кроваво-красная пелена.

* * *

– Предки… – выдохнула Мильхэ, глядя, как и без того большой волк стремительно растет, превращаясь в огромное чудовище.

Черная шерсть осталась только на спине и лбу, уступив место белой. Лапы стали мощнее и толще, на суставах появились острые костяные наросты, будто огромных когтей было недостаточно. Встав на задние лапы, преобразившийся оборотень разодрал древесника так легко, будто это был маленький кролик, а не дерево.

Они смотрели во все глаза, и никто не заметил, как Ирма охнула и мешком повалилась на пол.

– Что он… такое? – прошептал Лорин.

– Гэн-аннадайр, – ответила Мильхэ тихо и медленно, еще не опомнившись от удивления. – «Великий защитник» на языке оборотней. Такие рождаются редко. И в племени не может быть больше одного одновременно.

Некоторое время они завороженно смотрели, как чудище-оборотень разрывает зубами и когтями Тварей, облепивших его со всех сторон.

– Сраный пепел, – ругнулся Геррет, – и он ходил с нами все это время? Вот этот вот…

– Он не опасен, пока не превратится. А в этой форме безумен и убивает всех, кто попадется на глаза или кого почует, кроме собственного племени. Поэтому и заставил нас спрятаться.

– Разве Фар не ар-вахану? – спросил Рейт. – Как у него может быть племя?

Странные волки-Твари тоже атаковали древесников, следуя примеру чудовища. Мильхэ посмотрела на них и…

– Предки, это… Если он принимает их за своих, то…

– Сраный пепел…

Геррет тоже понял: волки-Твари вовсе не Твари. И не волки. А оборотни. Родственники Фаргрена. Насколько близкие? Кто сотворил такое с разумными существами?

Раздался стон, и все наконец обратили внимание, что Ирма лежит на холодных каменных плитах. Она пришла в себя, села, и ее взгляд упал на мохнатое чудище, как раз вырвавшее лапу древеснику.

– Это оно, я… Я помню… – Ирма будто не могла вдохнуть. – Это оно… Маму…

Она всхлипывала, но продолжала смотреть, не в силах отвести глаз.

– Теперь все понятно, – пробормотала Мильхэ, садясь рядом.

Одной рукой она приобняла Ирму, другой – сняла мешок с плеча и начала копаться в нем.