Отдых и восстановление (СИ)

— Давай спать, — сказала я, оставляя и заварку, и миску с недоеденными кексами на столе. — Завтра рано вставать.

— Вас тут рекруты будят?

— Да, сперва стучат в двери с воплем: «Вашмилсть, просыпайтесь!» Если не отзовёшься, без затей вваливаются и трясут за плечо.

— Лишний повод лечь с краю, — проворчал Людо. — Не хочу, чтобы какие-то сопляки тебя лапали.

Может быть, вдов и утешают в постели, не знаю. Может быть. В конце концов, много ли людей вступает в брак не то что по страстной любви, а хотя бы по сердечной склонности? Но лезть с такими вот… утешениями в панталоны к женщине, потерявшей отца или брата, даже названого — это каким уродом надо быть? Людо уродом не был, и мы оба почти что выспались, просто пролежав в обнимку всю ночь. Кстати, лапать ни меня, ни его не пришлось — на клич: «Вашмилсть!» — мы дружно рявкнули: «Да!» Не знаю, что подумал мальчишка, обходивший спальни начальства и услышавший два голоса вместо моего одного. Впрочем, его могли и предупредить о том, что у ведьмы гость из тех, кто остаётся ночевать.

Кошмаров мне, вопреки моим опасливым ожиданиям, никаких не снилось, даже сам Шак не приснился, просто стылая пустота внутри никак не желала заполняться обыденными делами. Я знала, что это пройдёт. Переживётся, как переживается любая потеря. Месяц-другой, потом год, потом… Потом только тяжкий вздох и сказанное к слову: «А вот у меня в молодости был напарник… не напарник даже, а прямо-таки старший брат, мы с ним даже кровь смешали…» Осталось всего-навсего — прожить эти первые полтора-два месяца с душным, тоскливым провалом в сердце. Пытаясь заполнить его чем угодно, любой ерундой. Я прошлась после завтрака по крепости, подпитав магией руны, даже если они совсем того не требовали. Потом Мадлена попросила помочь ей с переводом песенки про девушку, которая несла кувшин с водой, запнулась и разбила его, а теперь плачет, приговаривая, что матушка побьёт её за это. Мадлена одновременно пыталась и перевести заученную песенку, и подобрать к ней аккомпанемент на дядиной лютне, способное и старательное дитя, и мы с нею чуть ли не по слову разобрали немудрёные стишки (дословный перевод, как обычно и бывает, получился корявым и неуклюжим, зато точным).

— Как-то не верится, что побьёт, — сказала Мадлена. — Когда вправду боятся, не так плачут. Её, наверное, парни должны утешать и обещать купить новый? Давайте ещё куплет сочиним про это. А почему кувшин? В вёдрах же воду носить удобнее.

— Не знаю, — созналась я. — Но во всех Серебряных городах, где я бывала, женщины к фонтанам ходили с кувшинами. Такими здоровенными, ведёрными, наверное. Ставили их на плечо и несли домой. Может быть, глины там много, посуду делают самых разных форм и размеров — очень красивую, кстати, и прочную: это надо в самом деле на камни кувшин уронить, чтобы разбился. А вот дерева мало, и оно очень дорогое, потому что строевой лес вообще обычно везут морем с запада.

— А я читала в одной книге про кожаные вёдра. На востоке не делают кожаные?

— Орки-степняки делают и вёдра, и мехи для воды из кожи, но они неудобные, и вода в них пахнет этой кожей. В керамическом кувшине у воды никаких запахов-привкусов нет. А ещё среди тамошних гончаров есть умельцы, у которых в кувшинах вода без всякой магии остаётся холодной. Не знаю, почему. Какой-то хитрый гончарный секрет.

Мадлена помолчала немного, старательно тренькая на лютне. Потом спросила:

— А в магической академии правда можно учиться, даже если ты не чародейка?

— Конечно. Можно алхимии, можно теории магии. А ещё там есть факультативы музыки и стихосложения, потому что заклинания вообще легче читать под какой-нибудь аккомпанемент и к тому же в рифмованном виде.

— Это очень дорого, да?

Я вздохнула:

— Не то слово.

Вообще-то, Меллеру было вполне по силам оплатить год-другой подобного образования для племянницы. Вопрос только в том, зачем оно ей в здешнем-то медвежьем углу? Отпугивать женихов — простых деревенских сеньоров? Тётушка наверняка что-нибудь в этом роде и скажет, а решать ей, ведь глава семьи именно она. Так что вряд ли Мадлене доведётся учиться в Академии. А на нашей стороне Данувия учебных заведений для девушек нет в принципе. Только частным порядком учителей нанимать. Хотя бы тех же увечных или престарелых магов.

— Жалко, — вздохнула Мадлена. — Когда вы рассказываете про Серебряную лигу, так и хочется хоть одним глазком посмотреть, какая она.

— Лет через пять проситесь съездить с надёжным поверенным за специями и сухофруктами, — посоветовала я. — Дорога не опасна, только утомительна очень. Заодно и посмо’трите, хотите ли вы в этой пекарне сидеть целый год.

Она хихикнула над «пекарней», но тут вошла сира Клементина с тетрадками, и Мадлена неохотно отложила лютню. Правописание она не особенно любила, хоть от занятий и не отлынивала. Наверное, ей, как и мне в детстве, занятия эти казались глупыми и ненужными: я тоже много читала и потому просто знала, как надо писать, без всяких правил грамматики. Я их, собственно, до сих пор помню с пятого на десятое, но ошибок почти не делаю, одни глупые описки.