Отдых и восстановление (СИ)

— О чём посоветоваться? — встрепенулся тот, услышав, кажется, краем уха наш разговор.

— Да помните, — ответил ему сир Кристиан, — я говорил, что предложи я своё кольцо не сире Клементине, а сире Веронике, и её бы обвинили в привороте?

— А теперь окажется, что я приворожить баронского сына не сумела, сире Клементине позавидовала и попыталась навести на неё порчу, — фыркнула я.

— А вот не надо было вообще лезть в дело, которое тебя не касается, — наставительно заметил Лоренцо. Сир Кристиан хмуро посмотрел на него, но тот только плечами пожал и стал через голову стягивать фуфайку: и собралось нас немало в не особенно большом помещении, и дрова Меллер подкидывал, чтобы чайник вскипятить, хотя можно было уже тогда закрывать трубу, а Лоренцо ещё и намешал горячего чая с «Кровью виверны». — Не хочешь зла — не делай добра, — закончил он из шерстяных недр, так что голос прозвучал глухо и невнятно.

— Я вот подкуплю кого-нибудь, чтобы подкинул вам дохлую мышь за комод или за сундук в спальне, — буркнула я. — Тогда, может, поймёте, почему я полезла не в своё дело.

— Для тебя проклятие воняет, словно сдохшая мышь? — с любопытством уточнил Феликс.

— Ну, там не запах, ясное дело, но ощущения примерно такие же. Не смертельно, но мерзко. Да и жалко дурочку. Это же мелкие сглазы можно снять молитвой у алтаря, а всерьёз надо именно обряд проводить.

— Посмотрим, как она тебя пожалеет в случае чего, — опять влез Лоренцо, выбравшись из шерстяного кокона и засучивая рукава рубашки. Руки у него были совсем не мажеские, кстати — бугристые такие, даже на вид сильные. Да и вообще, похоже, под благополучным жирком у него прятались вполне себе крепкие мышцы. Не удивлюсь, если в молодости он был не дурак подраться, попросту, без всякой магии. А то ведь приличному малефику проклясть обидчика дурацкие законы не позволяют: за наложенное проклятие на каторгу загреметь недолго. А вот просто в морду дать — это вполне посильный даже для начинающего мага штраф.

— А на кой мне её жалость? — удивилась я, отгоняя несвоевременные мысли про «дать в морду обидчику». И нет, я не про Клементину: какой с этой дурёхи спрос? Но вот кое-кому из сплетниц я бы с удовольствием разукрасила мордашку фонарём-другим, потому что слов такие люди точно не понимают. — Она для меня может разве что цветочную гирлянду вокруг обережных рун нарисовать. Да и те не для меня, а для себя и своих кузин. Обережные руны, оказывается, магией не считаются.

Лоренцо с Феликсом переглянулись и одинаково усмехнулись, однако оба не стали комментировать довольно неожиданную новость, что руны — это не магия. На какое-то время вообще повисло было молчание, но тут Меллер поставил на стол новые три бутылки, и компания оживилась, разом, кажется, забыв про Клементину и её проклятие. Сир Кристиан, сидевший рядом, вопросительно посмотрел на меня, однако я покачала головой и налила себе остывшего чая. Следовало бы конечно пойти к себе, а не сидеть в чисто мужской, да ещё и нетрезвой компании. Нет, сплетни меня не тревожили, и глупостей вроде покушений на мою сомнительную честь я ни от кого не ждала, но я уверена была, что рано или поздно любой разговор, в котором участвую я, свернёт на тему моего замужества. Вот только не ждали меня в моей комнате ни начатые расчёты, ни начатая книга, и новые идеи не спешили меня озарить — а стало быть, если я уйду туда, занять голову мне будет нечем. Буду сидеть у окна, смотреть, как ползут белые змеи позёмки по серой наледи дорожек, и вспоминать Шака… или думать о том, к кому проситься в пару или в команду… Смысла не имело ни то, ни другое. Контракт закончится, уеду из Волчьей Пущи хотя бы в Озёрный, там и буду думать, что делать дальше. Пока что никаких планов строить не хотелось совершенно.

Я заглянула в миску, но кто-то выгреб из неё даже крошки и обломки глазури. Лоренцо, наверное. Пришлось пить просто чай, без всего. И слушать, как отец Вернон спорит с Феликсом о том, что вреднее — болотник или вино. Ну да, Феликс, как обычно, не пил, а курил свою травку. Медово-травяной дымок неторопливо расползался из угла, куда Каттен, от остальных подальше, оттащил свой табурет, и я подумала, что вот сейчас мужчины ещё и нанюхаются болотника поверх выпитого вина трёх разных сортов. Вино, конечно, слабенькое, а плотный обед был каких-то часа полтора-два назад, но болотник с непривычки действует даже на тех, кто просто подышал дымом, а не курил. Вон у сира Кристиана глазки как заблестели. И нет, на меня он даже он не глянул — встал и ушёл к печке, в которой Меллер опять ворошил догорающие угли. Потом вернулся к столу, подхватил два табурета и унёс оба, чтобы устроиться вдвоём в сторонке.

— Крис! — недовольно сказал сир Генрих, но Феликс бесцеремонно оборвал его: