Отдых и восстановление (СИ)

— Так, — перебила я Меллера. — Прошу прощения, господа, но вы все, кажется, забыли одну мелочь. Предложение делалось мне, и решение по нему буду принимать я, и только я. Сир Генрих, напоминаю, вы сюзерен супруги моего нанимателя, а не мой. — Он легко выдержал мой взгляд в упор, хоть и неохотно кивнул, не споря с очевидным. — Людо, — неприятно признавать, но я первой отвела глаза; утешало только то, что и Россу следовало сказать несколько проникновенных слов, так что я вроде бы и не уступала баронышу, а просто перевела взгляд на следующего собеседника: — я не хочу говорить об этом при посторонних, но ты меня вынуждаешь. Мы — любовники. Всего-навсего. Ни у меня на тебя, ни наоборот никаких прав нет. Мы вместе ровно до тех пор, пока одному из нас это не надоест. И мне очень не нравится то, что ты себе позволяешь. Не… не провоцируй меня, пожалуйста. — Он промолчал, а я с тяжким вздохом сказала нанимателю: — Господин Меллер, раз сира Клементина уезжает, давайте я пока с Мадленой позанимаюсь. А то нас тут слишком много собралось.

— Да, конечно, — с облегчением откликнулся он. — Спасибо, сира Вероника.

И я пошла в детскую — звать Мадлену на урок… чего-нибудь. Энн-Сеннат разучить, что ли, или разложить на столе карту мира и устроить по ней общий опрос: пустяки для умной, бойкой, с отличной памятью девочки и повод поболтать о своих путешествиях для меня.

Должно же в такой день быть хоть что-то хорошее.

Комментарий к Глава пятая, в которой день не задаётся с самого утра

Народ, я не замораживаю работу, но продолжения, кажется, не будет долго. Потому что мне то не пишется вообще, то категорически не нравится то, что написалось.

А ещё сира Вероника никак не определится, чего же она хочет. Вернее, как ей поступить — мечтает-то она всё о том же:

О каменной башне в чащобе лесной,

Где свежесть морозная всюду,

Там книги и звёзды, и тишь да покой,

Вот где я счастлива буду.

И если у меня уже брезжил впереди эпилог с припевом из песни “Машины времени” в качестве саундтрека:

Но зовёт нас путь,

Подгоняет ночи тень.

Я сюда ещё вернусь,

Мне бы только выбрать день…

то теперь Вероника вообще не уверена, что ей стоит уезжать. Заново лечиться, если что, у неё ни денег, ни желания нет.

Вот такая вот загогулина.

========== Глава шестая, в которой героиня размышляет о проклятиях, интригах и ценах ==========

То ли Клементина всё-таки, несмотря на клятву, проболталась о проклятии… ну, как проболталась? Пожаловалась на свою горькую долю, а умные люди сделали правильные выводы из нечаянно вырвавшихся слов. То ли мать Клара, та самая любительница дорогих ярких риз, была особой неглупой и знающей, так что ей даже обмолвки Клементины не понадобились… В общем, жрица отправила паническое донесение в Озёрный о том, что орочье шаманское проклятие уже почти начисто извело род вязовских владетелей, а теперь перекинулось на живущую в Вязах фаворитку баронского сына. Которая, между прочим, носит дитя баронской крови — и не перейдёт ли теперь проклятие ещё и на баронов Волчьей Пущи?

Отправила она это послание не обычной почтой, а курьером Королевской Службы Доставки, который привёз какое-то важное и срочное сообщение Серпенту, а обратно собирался ехать налегке и не торопясь. Но мать Клара заплатила ему из собственного кармана, и курьер с обычной для его службы скоростью доставил по экземпляру её сообщения секретарям Его Святости и магистра ордена Пути в Озёрном. Сира Катриона говорила, что мать Саманта жаловалась, будто посылала одну просьбу о помощи за другой, однако от неё отделывались пустыми отписками. Не знаю. Может быть, в Озёрном сменилось руководство Храма, а может быть, мать Клара умела писать гораздо убедительнее, чем старшая жрица Волчьей Пущи, только на её донесения ответ пришёл практически немедленно. Двух недель не прошло с отъезда курьера, а в Волчью Пущу нагрянули дознаватели из ордена Пути и какой-то невзрачный тип с не запоминающимся лицом, одетый в простой тёмно-синий мундир судейского чиновника с ничего мне не говорившими загогулинами на лацканах.