Отдых и восстановление (СИ)

Но в остальном это было здорово: опыты, расчёты, споры, удачи-неудачи… Мы сидели втроём в полутёмном подвале, сумрак которого разбавляли только огни свечей на рабочем столе, застеленном моей «скатертью». Время от времени Рената зачитывала очередное заклинание, и тогда к мерцанию язычков пламени добавлялось ровное сияние очередного фиала. Мы дотошно записывали цвет, яркость, дополнительные эффекты, если были (например, какая-то невзрачная буроватая жижа после серпентовского Lux совершенно неожиданно выдала такой дивный закатный свет, играющий мягкими переливами от тёмного золота к глубокому пурпуру и обратно, что я сама, на полном серьёзе, предложила хозяину лаборатории взять патент и наделать таких светильников «для романтических свиданий»). Мы пробовали то и это, от пробирок перешли к сосудам побольше из стекла простого, матового, гранёного и даже драконьего. Последнее, впрочем, дружно забраковали: слишком хрупкое, а жидкость в нём всё равно оставалась холодной, так что никакой необходимости в огнеупорном стекле у нас не было. А для себя и для сира Матиаса мастер заполнил чуть подкрашенным спиртом несколько здоровенных пузатых колб. Колбы наглухо залили сургучом, Рената превратила их в лампы, горевшие мягким золотистым светом, а Серпент то ли в шутку, то ли всерьёз предупредил сира Бирюка, чтобы не вздумал болтать о том, что там, в колбах, налито. А то ведь народ с похмелья не побоится ни магии, ни заметно ядовитой красочки — выхлебает и не поперхнётся.

Мастер даже бальзамы свои почти забросил. Вернее, производил только какие-то совсем уж неизбежные-неотложные операции, а с полудня и до заката вместе с Ренатой пытался разобраться в тонкостях зачаровательского ремесла. Хорошо, что он сам когда-то учился в академии и хотя бы по верхам нахватался обрывков знаний по теории магии. По крайней мере объяснить ему мои действия было не сложнее, чем «чистой» стихийнице. Даже проще, пожалуй, потому что он-то анализировать и считать умел и любил. В общем, мы то ли работали как проклятые, то ли развлекались напропалую, забывая о времени (тем более что следить за ним в подвале сложно). В конце концов в лабораторию спускался сам Росс или его очень недовольный ученик, а то и сир Матиас являлся поинтересоваться, жива ли ещё его напарница, и нас гнали ужинать, пока мы тут не померли не то от истощения, не то надышавшись какой-нибудь ядовитой дрянью. Ужинала я там же, тем более что готовил Ян не просто вкуснее, но и гораздо разнообразнее, чем Тильда. И еда была, как здесь сказали бы, «городская». После таких трапез я охотно оставалась бы хоть до полуночи, чтобы и дальше подбирать самые эффектные наполнители для стеклянных сосудов, однако увы — время после ужина мне не принадлежало. Меня ждали мандолина и компания рукодельниц.

Но в конце концов в Вязы приехал сир Ламберт, а Меллер напомнил мне про нотариуса. Ещё Аларику хотела видеть не-помню-чья-супруга сира Луиза, чтобы посоветоваться по поводу то ли цветов, то ли каких-то новых овощей. По моему скромному мнению, умнее было бы самой приехать и посмотреть, что и как растёт у сиры Аларики на её волшебных грядках. Но может быть, сира Луиза просто давала Аларике повод удрать хоть ненадолго из Вязов и отдохнуть от сына, мужа и очень уж требовательной сеньоры? Мало ли, вдруг они дружили ещё до замужества? Или вообще родственницы — в такой глухомани обычно все друг другу хоть троюродная, да родня.

Словом, нам с нею было велено собираться и быть готовыми выехать послезавтра с утра. Аларика, ясное дело, набрала две корзины (настоящие, не тот детский коробок на три огурчика и пучок петрушки, что носила к Серпенту) огурцов, зелени и новомодного овоща редиса. Я ограничилась своими конспектами и «скатертью», и ничего из этого никому преподносить, разумеется, не собиралась. Самое большее — дам кое-что переписать, да и то исключительно в моём присутствии. Я жадина? Да, ещё какая. А вы за моё обучение платили? Нет? А с долгами расплатиться поможете? Тоже нет? Тогда чего вы ждёте от меня? Я и так делаю куда больше, чем должна по контракту.

Погода хмурилась, но в облаках наметились просветы, и я подумала, хорошо бы нам добраться до Волчьей Пущи раньше, чем ветер окончательно разгонит хмарь и солнце примется жарить с новой силой. Пока что было в меру прохладно, а дождями прибило пыль на дороге, и ещё народ, ездивший туда-сюда, накатал ту насыпь из щебня в логу с дивным названием Жабий: она осела и выровнялась, на ней уже почти не трясло — поездка вышла даже приятной. Следовало бы поблагодарить Меллера, что отправил меня проветриться, а то я как засела в серпентовском подвале, так не сразу заметила даже перемену погоды.