Отдых и восстановление (СИ)

Ещё я купила сукно и подкладку для куртки и тёплой юбки: с моими швейными талантами я как раз к осени управлюсь. Плащ из «рыбьей кожи», не новый, но ещё вполне пригодный для прогулок и поездок под дождём, висел в моей каморке, расправляясь после сака, в котором долго пролежал плотно свёрнутым. А вот зимний плащ и меховые сапоги надо было заказывать новые, потому что старые после приключений на перевале пришлось выкинуть. Кто-нибудь шьёт здесь приличную обувь? Я спросила Кааса, и он с такой охотой объяснил мне, где искать местного сапожника, словно тот был его родным братом. Впрочем, не удивлюсь, если они либо состоят в родстве хотя бы через жён, либо ведут какие-то совместные дела.

Словом, я рассчиталась, заметно облегчив кошелёк, и попросила торговца послать кого-нибудь, чтобы отнёс покупки в трактир: лавочка располагалась гораздо ближе к замку, чем к трактиру, и возвращаться мне было лень. Каас обещал, что отправит внука, когда тот закончит с работой по дому («Вам ведь не очень срочно, вашмилсть?» — «Нет, до завтрашнего утра мне этот куль точно не понадобится»). Мы с Аларикой, безнадёжно вздыхавшей над цветным шитьём, собрались уходить, но нас перехватили.

— Сира Аларика, добрый день. Добрый день, сира… Вероника, да?

Я кивнула, удивляясь тому, что кто-то в Волчьей Пуще меня до сих пор не знает. Мне казалось, всему баронству уже известно, какое на мне бельё надето, не то что как я выгляжу. Или это был такой намёк, что мы друг другу не представлены? Аларика, видимо, так и поняла.

— Здравствуй, Бран, — приветливо ответила она. — Сира Вероника, это Бран, ученик целителя.

— Очень приятно, — вежливо отозвалась я, стараясь удержаться от улыбки. Это кто же из родителей так пошутил, дав рыжему парню имя Бран? Волосы Каттена были, скорее, медными, чем действительно рыжими, а вот его ученика солнце просто взасос целовало, оставив на скулах и носу россыпи веснушек. — Просто Бран?

— Ну да, — он усмехнулся, кажется, неосознанно копируя мимику наставника, хотя до его котейшества Брану было как до луны пешком. — Внук травницы, какая уж тут фамилия? Вот милостью Сот сдам хотя бы на магистра первой ступени, тогда и возьму какое-нибудь официальное прозвище.

Поскольку он — явно в подражание наставнику — отрастил хвостище почти до лопаток, прозвище мне на ум приходило только одно. А как ещё назвать парня с роскошным рыжим хвостом? Хотя… с его глазами Смарагд или Хризолит тоже было бы неплохо. Или не такое пафосное Виридис. Ладно, моего совета никто не спрашивал. Бран, я думаю, и сам разберётся. А он сказал, обращаясь к Аларике:

— Сира, вы как-то обмолвились про горноцвет. У бабушки есть семена, но уже старые, не знаю, взойдут ли.

Он вытащил из кармана кожаной куртки маленький фунтик, свёрнутый из клочка грубой серой бумаги. Аларика прямо-таки выхватила его у Брана, сунула нос внутрь и уверенно сказала:

— Взойдут. Что с меня? — Судя по её тону, предполагалось, что тот скажет: «Да ничего, это же так, ерунда». Он однако ответил:

— Черенок-другой каменевки. — И уточнил: — Голубой.

Лицо Аларики из разочарованного стало прямо-таки расстроенным. Видимо, эта каменевка была дрянью капризной и дорогой. Мне даже показалось, что Аларика вернёт семена, за которые запрашивают слишком много (или именно столько, сколько они и стоят?). Она однако не стала портить отношения с каким-никаким лекарем.

— Ну, хорошо, — недовольно сказала она, сунув фунтик в бисерный кошелёк на поясе. — Два черенка голубой каменевки осенью.

Бран кивнул, мы попрощались, Аларика направилась к своей тётке, а я — в замок. Впрочем, до перекрёстка мы шли вместе, и она спросила:

— Как он вам? — Если она и сердилась на кого-то, то определённо не на самого’ Брана, а на его ушлую бабку.

— Очень приятный молодой человек, — охотно ответила я, и Аларика только головой покрутила. Ну да, опять я легко и свободно, без всякого стыдливого трепета признаю’, что мужчина мне нравится. А стало быть, именно как мужчина он меня не заинтересовал совершенно. Видимо, с точки зрения приличной замужней дамы, я себя вела очень странно: знакомилась с молодыми и не очень мужчинами напропалую — и при этом никого из них даже мысленно себе в партнёры не примеряла. Я порой сама себе удивлялась, оставаясь равнодушной в этом смысле к вполне симпатичным молодым людям и не людям. То есть, удивляться, ясное дело, было нечему после того, как я едва не осталась калекой. Тело, видимо, не желало никаких дополнительных нагрузок. Но этак мне скоро придётся просить у Серпента бальзам от головных и иных болей: мне мой вынужденный целибат начинал заметно портить характер, это я и сама признавала. Вон я уже на баронских сыновей порыкиваю, хотя обычно стараюсь с вышестоящими не ссориться без крайней на то нужды.

— Ну, Бран не совсем человек, — будучи всё ещё не в духе, заметила Аларика. — Его бабка родила сына от охотника из дриадских полукровок.