Отдых и восстановление (СИ)

Я представила, как Шак приезжает за мной через год и с натугой запихивает растолстевшую меня в карету. Про Фриду Ледышку болтали, будто её в последние годы жизни служанки обували, сама она якобы до пряжек не дотягивалась — брюхо не давало. Ну, если каждый день есть медовики с орехами, пожалуй, в самом деле до пряжек на туфлях не дотянешься. Вот только это не помешало Ледышке на седьмом десятке лет поучаствовать в сражении. Хотя наверняка она могла отказаться от такого счастья, придворная чародейка и просто старая женщина.

Интересно, на что будут годны господа остряки, если сами доживут до шестидесяти? И не надо мне, пожалуйста про мифическое долголетие магов. Есть, есть ритуалы, позволяющие стать здоровее и моложе. Только есть они в Лиге Серебряных городов, которая на нашем берегу Данувия почему-то зовётся Лазурным берегом (хотя Лазурный берег — это всего лишь полоса побережья, едва ли пятая часть от всей страны). Вот там — да. Там они, ритуалы эти, используются только так. Но далеко не всеми желающими, а исключительно главами и прочими важными шишками в наитемнейших Старых семьях. Правда, для этого нужна небольшая толпа младших супругов, признанных бастардов и прочей не особенно ценной шушеры, с которой не жаль остричь шерсть… в смысле, забрать магические (а в чрезвычайных ситуациях не только магические) силы. Нам, разобщённым, практически никогда даже в браке не состоящим западным варварам ничего в этом смысле не светит. У нас разве что Голды да камышинские сеньоры могли бы набрать свиту из слабеньких магов-приживалок и регулярно доить их. Но Храм бдит, и с рук такое вряд ли сойдёт даже владетелям Камышовой Башни, не говоря уж о знаменитых ведьмах. Пусть и нет никакого вреда здоровью, пусть даже подобный ритуал оставляет с крохами магии целую свору проклятых колдунов — но ведь злобное чёрное волшебство же! Так что живём мы ровно столько же, сколько любые прочие (а то и заметно меньше), и со здоровьем у нас ничуть не лучше, потому что не родился ещё такой целитель, который мог бы вылечить самого себя.

Эти глубокие и удивительно своевременные мысли занимали меня, пока я поднималась к замку. Не знаю, зачем. Пекарь спросил, была ли я уже у его милости барона. Я сказала нет. Он сильно удивился, но сам себе объяснил моё пренебрежение правилами местного этикета тем, что вчера я без посторонней помощи даже на кровать взобраться не могла. Теперь же, посетив храм и подкрепившись после прогулки, я просто обязана была представиться барону, в чьих владениях проведу ближайший год. Я помечтала о том, что у барона хватает других забот, и очень неторопливо направилась в замок. В надежде, что мне и правда скажут, будто его милость очень занят, у него полевые работы в разгаре и вообще присесть некогда, не то что вести светские беседы с приезжими магессами…

Ну да, как же! Барон, оказывается, все дела уже передал старшему сыну, а сам проводил дни то в тренировочном зале, присматривая за обучением рекрутов, то в библиотеке, восполняя пробелы в своём образовании, заняться которым у него наконец появилось время. Я так понимаю, ему просто хотелось знать, что творится в мире, пока они тут пытаются выживать рядом с Серым кряжем и всё ещё дикими, толком не исследованными лесами в предгорьях Хмурого. Я объяснила, что сира я весьма условная, но меня всё же оставили на обед (мои сладкие пирожки, аванс за завтрашнюю работу в пекарне, увы, были приняты за подношение его милости и отправились на кухню, очевидно), а пока что барон забросал меня вопросами об этом и о том.

— Я мало что могу рассказать, сир Георг, — сказала я чистую правду. — Шак Кар’рукат, мой напарник, поместил меня в самую дорогую лечебницу, какую только мог себе позволить, а её владелец категорически запрещал своим работникам волновать больных, рассказывая им неприятные новости. Нам даже читать дозволялось либо плутовские романы, либо любовные, чтобы никаких сильных волнений, сплошное развлечение.

— Шак Кар’рукат? — барон нахмурился. — Это орк?

— Орк, — кивнула я, — мой названый брат. — Я даже рукав сдвинула, демонстрируя намеренно не залеченный рубец от глубокого пореза. — Я, женщина, его спасла и, чтобы не ставить в такое унизительное положение, предложила смешать кровь: какие могут быть счёты между кровными родственниками?

— Вам не стоит рассказывать об этом моим людям, — заметил он.

— Наоборот, — возразила я. — Мы оба с ним члены Гильдии наёмников, а у вас из её отставников скоро целое село уже наберётся, и они уж точно узнают про мою попытку удержать напарника на обледенелом склоне. Я-то расскажу так, как это было на самом деле. А если я буду помалкивать, в каком виде эта история дойдёт до вас и ваших людей? Вы за последние два-три года не наслушались баек в духе «И тогда я вырвал с корнем молодой дубок и стал лупить эту чешуйчатую тварь по чему придётся»?