Отдых и восстановление (СИ)

Я управилась часа за два, прибрала за собой и вернулась в столовую, где стоял густой и крепкий яблочный дух с заметными нотками брожения. Аларика с любопытством смотрела на меня, пока я повязывала фартук и пробовала пальцем лезвие ножа, однако я покачала головой:

— Прошу прощения, но я не могу говорить о чужих делах без разрешения тех, кого они прямо касаются.

— Это вы о том, что сира Клементина ещё ни на что не согласилась, но уже ревнует? — уточнила Аларика. Ну да, чтобы она — да не знала, что творится в крепости её сеньоры? И при этом она очень сильно не любит, вот просто терпеть не может сплетниц. М-да…

Сира Катриона поморщилась. Наверное, ей замечание Аларики о ревности не понравилось. А ёрзавшая Мадлена, которой наверняка скучны были все эти взрослые глупости, спросила шёлковым голосом:

— Тётя, сира Вероника пришла ведь уже. Можно, я пойду делать уроки? Дядя сказал, что если я всё сделаю правильно и аккуратно, он позволит мне покататься на Золотинке.

— Под дождём?

— А он уже кончается. Видите, светлеет уже.

Мы дружно повернули головы к окну. Столовая-то сияла моими огоньками и в любое время суток была хорошо освещена, поэтому мы не сразу заметили, что за окном в самом деле не стало серой кисеи дождя. И хоть солнце по-прежнему пряталось за тучами, мир перестал казаться таким хмурым и неприютным, каким был с утра.

— Хорошо, иди, — разрешила сира Катриона, и Мадлена радостно ускакала.

Вряд ли ей так уж хотелось делать уроки, но из Озёрного они с дядей привезли, кроме всего прочего, трёх мулов — двух упряжных и одного, вернее, одну под седло. Это и была Золотинка, дивной красоты существо с умилительными острыми ушками подлиннее лошадиных, но всё-таки не как у осла. Местные мужички побогаче были страшно разочарованы тем, что на племя эта золотисто-рыжая красотка не годится от слова совсем, как и её упряжные братцы. Не видали в здешних краях мулов, про ослов-то знали всё больше с чужих слов. Я же к мулам была привычна, потому что в пограничном форте ездила только на них. Ну вот не разъезжали женщины на границе со степью на лошадях, только на мулах и осликах. Да, в штанах (пусть и надетых под тамошние короткие, едва за колено, платья) и в нормальном седле, но ни в коем разе не на лошади — это было непростительное нарушение правил приличия даже для магесс. Нет, какая-нибудь Саида Каргалар могла бы скакать на могучем вороном жеребце и ей вряд ли бы кто посмел сделать замечание. Однако за спиной у неё жужжал бы целый осиный рой, гневно порицая юную некромантшу за — Неизъяснимый помилуй! — мужскую скотину под седлом.

Об этом я рассказывала дамам, пока мы крошили яблоки для варенья, попутно вырезая гнилые и червивые места. Работа была мне с детства хорошо знакома, скучная и утомительная, но занимавшая только руки, а уши и языки (и мозги, у кого они есть) оставлявшая совершенно свободными. Чем мы активно и пользовались, благо служанки только приволокли корзины с мокрыми скользкими яблоками — видимо, наспех ополоснутыми из колодца или дождевой бочки, потому что мелкий древесный мусор на них кое-где налип, но вот песка, обычного для падалицы, почти не было, — однако помогать нам девушки не остались, занятые чем-то ещё. Не удивлюсь, если сира Катриона нарочно их услала, чтобы не грели уши рядом с благородными сеньорами.

— Я помню, что вы говорили о бездомных собачонках, — вздохнула Аларика. — И всё равно я вам завидую. В стольких местах побывать, столько всего увидеть.

Я не успела ответить, потому что опять влезла сира Катриона:

— А почему ездить на лошади неприлично для женщины?

Я пожала плечами, аккуратно придержав на славу заточенный нож:

— А почему в Срединных землях в штанах ходят только наёмницы да сёстры военных орденов? Даже у вас тут в ходу раздвоенные, но всё же юбки, а не штаны. Помню, как на меня косились, когда я сюда приехала. Очевидно, если женщина будет слишком удобно одета, этак она, пожалуй, подумает, будто она ровня мужчине. А если сядет верхом на лошадь, так и от отца или от мужа удерёт, бесстыжая. А на осле или муле не то что галопом — даже рысью особо не поскачешь, это не лошадь, которую можно насмерть загнать, они себя ценят и берегут. На них от погони не уйдёшь.

— А есть куда удирать? — с невесёлым смешком спросила Аларика.

— Ну… с возлюбленным, например, о котором отец и слышать не хочет, — усмехнулась я. — Или с любовником — от мужа. Разве что попытаться переодеться мальчишкой, но это до первого постоялого двора: там путешественникам обязательно предложат помыться, а у трактирных служанок по всему миру слишком зоркие глаза и слишком длинные языки.

— Да я бы не сказала, что только у трактирных, — заметила Аларика, и её сеньора отозвалась согласным хмыканьем.

Некоторое — не очень долгое — время мы молча чистили и резали бесконечные яблоки.

— А вы как-то сказали, что на такой красивой скотинке только в амазонке* кататься, — припомнила Аларика. — Раскинув шлейф по бархатной попоне или как-то так. Вы умеете ездить в дамском седле?