Отдых на свежем воздухе

– Сам же знаешь, у таких как мы это непросто. Нам обоим придется постараться, чтобы семя жизни пробудилось. Я еще никогда не была матерью, я не знаю, смогу ли я.

Джудо коснулся пальцами ее руки – легонько, на мгновение. Но этого прикосновения было достаточно, чтобы почувствовать ее силу – и чтобы она почувствовала его.

Маринья понравилась ему. Не только внешне – это как раз было неважным, а вообще. Конечно, вряд ли бы он мог сказать: «это та женщина, с которой я бы хотел прожить жизнь, если бы не был посвященным». Но в остальном – почему бы и нет. По крайней мере они должны хорошо понимать друг друга, хотя бы в силу того, что оба – внуки кровавых сидов, со всеми их особенностями.

– Моя мать смогла, и даже дважды, – сказал Джудо, наливая ей в чашку душистый чай. – У меня есть сестра, посвященная Матери. В Ингарии. Отцы у нас разные, да и она младше меня на двадцать с лишним лет. А ведь мама – полукровка. Нам же должно быть проще, я думаю.

Съев пару ложек густой мясной похлебки, Маринья на это ответила:

– Возможно… Ты ешь, Иньез готовит очень вкусно. И вообще… что будет – то и будет. Наше дело – постараться, а там как получится. По крайней мере ты мне нравишься, а это уже хорошо.

Дальше они завтракали молча, каждый думал о своем. Допив чай, Маринья сгребла грязную посуду и сложила в корыто со щелоком, разведенным водой:

– Иньез мне настрого запретила посуду мыть. Так и сказала – мол, ты не для того тут поселилась. И добавила, чтоб и ты не смел этого делать.

Джудо рассмеялся:

– Спасибо ей большое. Честно говоря, терпеть это не могу. Когда кадетом был, иногда в наказание посылали на кухню вместо посудомойки работать. Правду сказать, наказания были заслуженные...

– Как много общего с инквизиторским колледжем, однако, – Маринья перекинула свои косы за спину, взяла со скамьи в углу шерстяной плащ в желтую и зеленую полоску и набросила его. – Возьми в сенях на вешалке такой же, и пойдем, погуляем по саду. Посмотришь, что тут и как.

В сенях Джудо набросил на плечи шерстяной полосатый плащ и переобулся в грубые сабо, как и Маринья.

Сад был большим, выглядел не слишком ухоженным, но при этом производил приятное впечатление. Многие яблони нуждались в обрезке, но сухих веток не было ни на одном дереве, а внизу, под деревьями – куч прошлогодних листьев, бурелома и прочих признаков заброшенности. Зимняя короткая травка искрилась легким инеем, дорожки из доломитовой крошки были чистыми и приятно хрустели под деревянными подошвами сабо, кое-где под яблонями виднелись скамейки, а в отдалении Джудо заметил ульи, укутанные соломой. На яблонях висели птичьи кормушки и домики. Было здесь спокойно и умиротворенно.

Паладин вошел в легкий транс и посмотрел на движения сил. В этом плане здесь тоже было хорошо: мана присутствовала тут в виде целой сети тонких, но отчетливых потоков, Завеса была ровной и спокойной, но не очень плотной, и Джудо, поддавшись мимолетному желанию, коснулся ее. Она подалась и раздвинулась, и он шагнул в Фейриё. Маринья, ничуть не возражая, последовала за ним сквозь раскрытую Завесу.

В Фейриё здесь тоже оказался сад, только цветущий и пронизанный золотистым светом. В ветвях фейских яблонь порхали разноцветные пикси-светлячки. Джудо глубоко вдохнул медвяный аромат цветущих деревьев, медленно провел ладонями по лицу – так он входил в состояние сида, что для квартерона непростое дело. Но здесь получилось легко, а главное – он чувствовал, что так надо. Повернулся к Маринье и увидел, что она тоже изменилась и теперь ее волосы и глаза сияли серебряным пламенем.

– Странное место. Но – благое, я это чувствую, – сказала она, оглядываясь. – И мы здесь одни.

– Это хорошо, – Джудо протянул руку и погладил ее косу. – Мне кажется, мы правильно сделали, что пришли сюда.