Отечественная война и русское общество, 1812-1912. Том I

В обществе сразу поднялось упавшее революционное настроение. Победы отовсюду и приезд Бонапарта воскресили веру в старые революционные лозунги, в революцию. Все как будто успокоились и с упованием стали ждать, что предпримет Бонапарт. По-видимому, диктатура не входила сколько-нибудь существенным элементом в эти упования. Общество совсем не было одушевлено идеей цезаризма. Оно хотело только одного — мира. Оно боялось только одного — вражьего нашествия. Оно теперь твердо верило, что раз Бонапарт во Франции, врагам не видеть французской границы. Вспышки роялизма не имели корней ни в одной из двух крупных групп третьего сословия, ни в буржуазии, ни в крестьянстве, потому что первая боялась реставрации режима политической и административной безответственности, а второе — реставрации феодальной и отобрания купленных из фонда национальных имуществ участков. Сиэс был слишком умен, чтобы серьезно замышлять восстановление королевства. Но он знал, что идею диктатуры можно провести в сознание общества путем простой логической операции. Диктатура — это прежде всего власть счастливого полководца, победоносного — и только победоносного — генерала. Общество хочет мира. Счастливый полководец приведет его к миру через триумфальные ворота победы. Общество будет пользоваться миром, и не просто миром, а таким, при котором за ним будут закреплены все политические и социальные приобретения революции. Выбор, казалось, был не очень труден. Старый режим конституции III года с растерянным и презираемым правительством, не умевшим никогда обеспечить спокойную жизнь и уверенную в завтрашнем дне хозяйственную деятельность, бессильным дать, наконец, долго желанный мир — или новый режим с диктатором во главе, который, получив возможность властно распоряжаться всеми ресурсами государства, железной рукою сокрушит врагов и прольет на страну все блага, связанные с миром.

Битва при пирамидах (Лубок)

Таковы были действительные и возможные настроения, на которые спекулировал Сиэс и на которых стал строить свои расчеты Бонапарт. Успех плана зависел от того, сумеют ли столковаться между собою фактический глава Директории и генерал. Вся вторая половина октября ушла на совещания, в которых очень помогали обоим Талейран и Редерер. И когда они столковались, явилась другая задача: устроить так, чтобы у переворота не было сильных противников. Несмотря на все благоприятные обстоятельства, задача была вовсе не так проста. Нужно было прежде всего обеспечить себя в Директории. Рожер Дюко примкнул к перевороту с самого начала. От Гойе и Мулена, известных своим прямолинейным республиканизмом, решено просто отделаться. Но Баррас представлял собою орешек, довольно крепкий, — с ним нельзя было ничего делать просто. Нужна была интрига и притом искусная. И Барраса начали морочить посулами, ничего толком не обещая, но давая понять, что он получит много, если будет держать себя, как следует. И старая лисица попалась на эту удочку. Затем нужно было обрабатывать министров. Камбасерес, как самый влиятельный, Фуше, как самый нужный, были завоеваны прежде всего и без большого труда. Первый потянул за собою Робера Ленде. Но самым существенным вопросом был вопрос о генералах. Те, которые приехали с Бонапартом из Египта, были преданы ему душою и телом: Бертье, Мюрат, Ланн, Мормон, Андреосси; к ним присоединились родственники: юный Евгений Богарне, сын Жозефины, и Леклерк, муж Полины. Из старых друзей Бонапарта нашел в Париже Серрюрье, Себастьяни и Макдональда. Но все они не стоили одного Моро. Если бы Моро бросил свой авторитет в сторону противников переворота, дело должно было очень осложниться. И Бонапарт, который раньше не встречался с Моро, не пожалел ни усилий, ни лести, ни ласк, чтобы привлечь его к себе. Когда ухаживания оказались удачны, он успокоился.

Переход через С.-Бернар (1800 г.)

Умеренные и террористы (Картина Якоби)

Прямых якобинцев: Журдана, Бернадота, Ожеро, не пытались притягивать с самого начала. Надеялись, и, как оказалось, не без оснований, что мешать они не будут и присоединятся потом сами. Оставалось, чтобы обеспечить финансовую сторону переворота, заручиться содействием некоторых банкиров, что уже было сущей безделицей. Финансовые тузы только и мечтали о таком режиме, который сделает невозможным и социальную революцию со стороны голодных якобницев и реставрацию — со стороны ограбленных роялистов.

Битва при Маренго (1800 г.)

Так настало 18 брюмера. Бонапарту понадобился месяц, чтобы произвести coup d'Etat, ибо он высадился 17 вандемьера. То, что было сделано 18 и 19 брюмера (9 и 10 ноября 1799 г.), было самым важным этапом на пути его к господству. Нужно было, впрочем, чтобы оглушительным военным подвигом он доказал, что не тщетны возлагаемые на него патриотические надежды: Маренго будет таким подвигом.

Наполеон на С.-Бернар (Делароша)