Отечественная война и русское общество, 1812-1912. Том V

По официальному донесению местного губернского прокурора, поводом к восстанию в Инсаре послужило то, что один из «воинов» (так назывались нижние чины ополчения), Петров, посланный в Пензу, услышал от жены какого-то рекрута, что на базаре читали указ о роспуске ополчения, о чем, возвратясь в Инсар, он и сообщил двум товарищам; один из них, Федоров, подтвердил справедливость этого, так как два крестьянина Нижнеломовского уез. сказали ему, что давно ждут возвращения своих вследствие того, что в Тамбове милиция распущена. Федоров распространил это известие между товарищами, указывал на то, что их и к присяге приводить не велено, и старался убедить всех, ему встречавшихся, чтобы без присяги в поход не шли, а так как на это нет указа, то вынуждены будут распустить ополчение. Слова его подействовали, и, когда был дан приказ о выступлении в поход, первая сотня первого батальона потребовала приведения к присяге и предъявления им подлинного именного указа. Полковник Кушнерев вышел перед фронт, прочел манифест об ополчении и приказ о походе, указывал им на тяжелые последствия ослушания и велел арестовать 12 зачинщиков. Но ополченцы всего полка бросились по дворам сотенных начальников, где хранились пики, разобрали их, отбили арестованных и, по словам прокурора, «решились на дальнейшее буйство».

Но это объяснение причин восстания слишком недостаточно. К счастью, об этих событиях существуют живо написанные воспоминания полкового адъютанта Ивана Шишкина, отца известного писателя-историка Иоакинфа Ив. Шишкина, вполне раскрывающие причины волнений в Инсаре и сообщающие некоторые сведения о волнениях в двух других городах Пензенской губ., которые дополняются и иными изданными и неизданными источниками (в архивах Сената, Государственного Совета и собственной Е. В. Канцелярии).

Пензенское ополчение состояло из трех пехотных и одного конного полка, которые формировались в Пензе, Саранске, Инсаре и в двух других городах. В продолжение месяца были собраны, обмундированы и вооружены пиками все полки, их обучали всем нужным построениям, и на 10 декабря уже было назначено выступление в поход, как вдруг 9 декабря началось волнение. Не имея возможности входить в подробное его описание, так как о дворянских ополчениях в этом издании дана особая статья, я остановлюсь только на действительных причинах волнения.

В Москве (рис. Фабер дю-Фора).

В Инсаре[62] воины третьего полка потребовали приведения их к присяге и чтения манифеста, по которому было созвано ополчение. Он был прочитан, но они не поверили ему, так как на нем не было красной печати, а в ответе на объявление, что их поведут в поход, они сказали: «Вы обманываете нас: мы не присягали, а без того нельзя солдату быть и в походе, да и собирать нас государь не велел, а требовал одних дворян; но вы ведете нас вместо себя»[63]. Ратники проклинали дворян, кричали, что отведут их к казакам, которые приехали, чтобы их судить и виноватых повесить. Одна старуха из крепостных в Инсарском уезде сказала офицеру, желавшему спастись на мельнице, где она служила: «Это не Пугачево: тогда вас не всех перевешали, а нынче уж не вывернетесь! Нет, полно вам властвовать!» Пришедшим крестьянам она так объяснила причины «потехи» в Инсаре: «Государь велел одним дворянам идти под Франца»[64], а «наши дворяне вздумали послать за себя проливать кровь своих крестьян, а сами хотели остаться дома; государь узнал об этом, прогневался на них и велел их всех перевешать». Сын ее был накануне в городе и «своими глазами видел о том царский указ с золотою печатью» и слышал, что такие указы разосланы везде. Крестьяне с радостью слушали эти слова и «ругательства на весь дворянский род». Таким образом, движение это отличалось резким противодворянским характером. Комиссия военного суда в Инсаре открыла, что восставшие намеревались, истребив офицеров, отправиться всем ополчением к действующей армии, явиться прямо на поле сражения, напасть на неприятеля и разбить его, потом принести повинную государю и в награду за свою службу выпросить себе прощение и свободу из владения помещиков.

Была еще одна серьезная причина недовольства ратников: их худо кормили. Что эта жалоба имела полное основание, видно из свидетельства Вигеля, который сообщает: двое из полковников пензенского ополчения «нашли, что о прокормлении ратников много заботиться нечего», так как «при всеобщем усердии жителей они без пищи их не оставят», а между тем сами «исправно принимали и клали себе в карман суммы из (пензенского) комитета, отпускаемые для продовольствия воинов».