Отель «Гонолулу»

Нормальная женщина убила бы его или ушла бы к другому, на худой конец велела бы ему найти работу. Но эта женщина любила своего мужа, считала себя счастливой, что он выбрал именно ее, радовалась, когда удавалось угодить ему подарком. Она была как рабыня, как дитя, как игрушка в его руках, она обожала его и приходила в ужас при одной мысли потерять его, потерять себя. Он был ее муж, отец, хозяин, господин, возлюбленный. Ее родной отец изнасиловал дочь, мать спасла ее, передав на воспитание в приемную семью, дружески к ней расположенную. Она, в свою очередь, отдала на воспитание дочь, которую родила от незнакомого ей человека после случайной встречи однажды ночью в «Кохала».

Она работала на Мауна-Кеа-стрит, получала жалованье и чаевые наличными. Просто поразительно, как много может заработать в Вайкики официантка, но платная партнерша получает гораздо больше, а она была платной партнершей.

Правила запрещали обслуживать членов семьи, но ей согласие мужа не требовалось: ему было наплевать, он даже не спрашивал, где и кем она работает, главное — всем обеспечивает. Его не беспокоили длинные смены и сверхурочные часы — она уходила посреди дня и возвращалась домой далеко за полночь, иногда часа в два ночи. Мужа она всегда заставала дома: он дремал перед телевизором после того, как весь вечер пил пиво и играл, как это принято в Гонолулу, по маленькой. Они спали допоздна, а потом занимались сексом — он взгромождался на нее, и эта возня была ей наградой.

— Он здорово отяжелел, — сказала Пуамана, подчеркивая каждое слово.

Большинство людей сочло бы, что подобный союз с самого начала обречен, но на самом деле супруги прекрасно ладили. Женщина ни на что не жаловалась, куда там — она была благодарна за то, как устроилась ее жизнь, за преданность мужа, пусть и пассивную. Она стала задерживаться на работе еще дольше, чтобы принести ему больше денег. Это он, кладя в карман ее денежки, ворчал порой: «Ты уходишь на всю ночь, у тебя совсем нет времени для меня».

Но ведь она работала! Покупала ему одежду! А потом купила и приставку «Плейстейшн» со множеством игр! Все, чего он пожелает.

Она сказала это кротким голосом, все время поглаживая его руку. Он все-таки продолжал ворчать — но не слишком уверенно, понимая, что живет за ее счет. В игре он начал зарываться. Жена ему замечаний не делала, напротив — слегка поощряла его, поскольку проигрыши ставили мужа в еще большую зависимость от нее. Он перестал жаловаться, хотя она знала, что он недоволен, и это было видно по тому, как он ел — добросовестно убирал свою порцию с большой тарелки, но просто по привычке, безо всякого аппетита.

Видеокамера, CD-плеер, шезлонг, водяной матрас — все это она купила ему и еще много, много всего и новую одежду. Он вроде бы приободрился. Одежда ему понравилась, он стал чаще одеваться и выходить из дому — то к букмекеру, то в игровой зал. Иногда жена возвращалась вечером домой, а мужа не было. Она сидела и напряженно ждала, пока он не являлся, расплывшись в улыбке.

— Я уж боялась, ты променял меня на другую.

— Ни за что. Такой, как ты, нигде больше нет.

Именно это она и хотела услышать от любимого, а потому не вполне верила, но позволяла себе надеяться, что, трудясь изо всех сил и все ему отдавая, сумеет ему угодить. Странная, трудная вещь — семейная жизнь. Удалось ли ей достичь своей цели? Будет ли вознаграждена ее жертва?

Однажды ночью, на работе, она подняла голову и увидела среди гостей своего мужа.

Это заведение на Мауна-Кеа-стрит представляло собой отнюдь не ресторан и даже не бар. Жена работала в большом помещении на десятом этаже хозяйкой частных вечеринок, которые происходили там ежедневно. «Хозяйка» — так, и только так называлась ее работа, даже мысленно. На вечеринку (плату за вход собирала кореянка, которой принадлежало заведение) являлись преимущественно туристы из Японии. «Хозяйка» предлагала им напитки, потом они какое-то время болтали, а потом «хозяйка» звала: «Не желаете ли пройти внутрь?»

Ее задача заключалась в том, чтобы выставить клиента достаточно быстро, но без обид.

— Мы работаем на поток, — с самого начала объяснила своим работницам начальница-кореянка, деловая, резковатая женщина.

Секс чистый, безопасный, без затей. Нужно поспевать, или тебя выгонят. Плата высокая. Вот почему эта женщина приносила мужу столько денег, но по этой же самой причине она порой так уставала, особенно в последнее время, что не могла заниматься с ним любовью.

Не потому ли он пришел сюда? Вон он стоит в своей красивой одежде посреди пыхтящих, что-то бормочущих японцев.

— Что ты здесь делаешь? — окликнула его жена.

— Это я-то? — фыркнул он.

Но он не рассердился, ему стало смешно, и жена, видя это, тоже рассмеялась с облегчением. То была прекрасная минута — одно из лучших мгновений в их супружеской жизни. Он заказал дорогой коктейль, сел рядом с ней, а потом они пошли в комнату и занялись любовью с таким пылом, какого прежде не ведали. Вернувшись домой, муж разорался: «Они потребовали с меня деньги! Две сотни!»