Отель «Калифорния»

— У тебя мурашки, — Волков невесомо провел по моей руке.

— Может быть, — «заторможено» ответила, постаравшись скрыть реакцию тела на прикосновение.

Пиджак лег на плечи, Змеев обнял меня двумя руками, по-прежнему стоя за спиной.

Что-то подсказывало, что он не до конца поверил в мое представление.

Пусть.

Девушка закончила петь спустя десять минут и в оглушительной тишине скрылась в темноте «Аптечного огорода». Ее ухода почти никто не заметил, зрители медленно приходили в себя, просыпались, обретали ясность взглядов, четкость движений. Они подхватывали свои фонари и двигались к выходу, все еще в легком забытьи.

Через десять минут мы остались со Змеевым вдвоем, в тусклом круге света от наших фонарей.

— Ты играешь не по правилам, — развернулась я в его руках. Развернулась медленно, потому что было действительно уютно и приятно. И я действительно была благодарна за этот вечер, за возможность избавиться от лишнего, расслабиться, не думать. Пусть и затеял Ярослав это все, преследуя свои цели.

Пусть.

— Ты не хотела от меня игры по правилам, — его ладонь опустилась мне на шею, большой палец гладил венку. — Ты не ждала от меня игры по правилам.

— Думаешь?

— Уверен, — усмехнулся мужчина. — Будешь отрицать?

— А смысл? — усмехнулась в ответ. — Большой, грозный, опасный.

— Это твое мнение обо мне?

— Его часть, — прикрыла глаза, поглаживания стали еще медленнее, еще осторожнее. От пиджака пахло ладаном, немного сигаретным дымом.

— Хорошо, пока хорошо, — он прикрыл на миг глаза. — Сейчас два часа ночи. Скажи, что мы делаем дальше?

— Вызови такси.

— Отвезти тебя домой? — все-таки спросил он.

— Нет. Вызови такси, — покачала головой. — Я поеду одна.

Ярослав кивнул, но с места не сдвинулся, рук не убрал, продолжая смотреть мне в глаза, я положила ладони на его грудь. Под правой ровно билось сердце. Я ощущала его каждой клеточкой прижавшегося разморенного тела. Он был почти горячий, закаменевший, словно его кости из металла, тело — из черного титана.

Мы так и стояли еще какое-то время, не делая попыток приблизиться, не пытаясь испортить все неуместным, пошлым поцелуем. Просто стояли, пока в его кармане не зазвонил мобильник.

Волков нахмурился, достал телефон и ответил на вызов, я предпочла отойти к самому краю пруда. Звонок в два часа ночи хорошим не мог быть по определению, а учитывая специфику его работы…

— Через полчаса буду, — бросил он, подходя ко мне.

— Дубов? Или Сухарев?

— Дуб, — отражение Ярослава в водной глади провело рукой по волосам. Он что-то набирал в телефоне, скорее всего вызывал машину.

— Пойдем, — я взяла его за руку, потянула к выходу, подхватив по дороге туфли, Волков поднял фонари.

В саду погасли все огни, даже те, что встречали нас у входа. Он полностью погрузился в сон, убаюканный птицей и ветром.

А Москва с другой стороны все так же шумела и кипела, переливалась огнями.

— Позвони мне, — посадив меня в машину, попросил Ярослав, — как доедешь.

— Напишу, — кивнула, скрыв усмешку.

Мужчина коснулся коротким поцелуем руки.

— Спасибо за вечер.

— Тебе спасибо, — улыбнулась.

Змеев отпустил мою ладонь, отступил на шаг, захлопнул дверцу, водитель завел мотор.

Через час я, как и обещала, написала Волкову, ответ пришел тут же: «Хорошо, спи». И это командное «спи» заставило снова усмехнуться.

Платье упало к ногам, туфли со сломанным каблуком остались валяться у порога, а я отправилась в душ. Спать действительно хотелось.

Глава 8

Ярослав Волков

Очевидное рядом. Меня вызвали на очередной труп. Хмурые рожи Дуба и Сашки оптимизма не вселяли. Снова полностью обнаженная, бритая на лысо женщина, снова во дворе спального района. Снова зверски замученная: со следами ожогов на теле, с отрубленными пальцами, с, будто вдавленной внутрь, кожей на спине, с римской цифрой три и лилией. Не хватало части зубов, на шее в этот раз просматривалась странгуляционная борозда, не очень отчетливо. Скорее всего, умерла она не от удушья, а от остановки сердца, как и предыдущая. И скорее всего, она не из этого района.

Я не мог понять, сколько она здесь пролежала. Склонялся к тому, что недолго, не больше трех часов, но с уверенностью сказать не мог. Обожравшийся сладким гад кривился и морщился на этот раз от безумия, оставленного убийцей. Ему просто не было до него дела. Чудовищу понравилась Мара, она была слишком вкусной, слишком сладкой, слишком его. Он хоте продолжения, повторения, он ожидал большего.

И у меня не получалось толком сосредоточиться, а поэтому я делал фотографии. Фотографии всего, что только можно.

Но даже не видя тела, я мог с уверенностью сказать, что это тот же урод, что и в прошлый раз. Безумие — как отпечатки пальцев, у каждого свое.

— Медики говорят, она здесь не больше трех часов, — подошел Славка.

Я кивнул.

Да. Скорее всего. Роса уже выпала к тому моменту, как ее привезли, а труп сухой.

— Как думаешь, — повернул я к менту голову, — он стоял над ней и смотрел или сразу ушел?

— Господи, Волков, я вообще о таком не думаю.