Отель последней надежды

Кофе очень хотелось, и они, оглядываясь по сторонам, как волки, которые намерены стянуть жирную овечку из овина, пошли в сторону кухни, но были внезапно остановлены хозяином овина.

— Лидия, — окликнул управляющий, и они оглянулись.

Он подходил со стороны банкетного зала, и с ним рядом шагал какой-то огромный мужик в камуфляже, под стать полковнику Уолшу. Лидочка моментально сделала сладкое лицо и водрузила на нос очки, которые тут же съехали, и она их подхватила.

— Лидия, — сказал управляющий, приблизившись, — проводите, пожалуйста, майора на технический этаж. Он должен его осмотреть.

— Сожалею, но у меня срочное дело в кондитерском цехе, — с ходу соврала Лидочка. — У них проблемы с пятичасовым чаем, они не знают, на сколько человек его готовить, ведь заехало много американских коллег. Я должна проконтролировать.

Управляющий покорно покивал.

— Надежда проводит.., господина майора. Да, Надежда?

— Конечно, — согласилась та. А куда было деваться?!.

Ей не хотелось провожать майора, не хотелось на чердак, и вообще не нравилось то, что происходит в ее гостинице!..

…и Зина умерла так некстати!..

…и разговор с соседкой был какой-то странный!

Осталось неприятное чувство, как будто Надя собиралась погладить кошку, а вместо кошки случайно погладила змею. И теперь кажется, что на ладони остались ее чешуя и холод, вместо тепла и ласки мягкого кошачьего бока!

— Вы хотите осмотреть что-то еще, кроме технического этажа?

— Нет, — деревянным голосом сказал американец и счел необходимым объяснить:

— Это для снайперов и наилучшей их дислокации.

— Поняла? — по-русски спросила Лидочка у Надежды. — Это для снайперов и дислокации!

— А Сергей Викторович где? Может, он проводит?

Сергей Викторович Кторов был начальником службы безопасности гостиницы «Англия».

Лидочка пожала плечами.

— Какая тебе разница, — сказала она сквозь зубы. — Тебе говорят, иди, вот ты и иди!..

И Надежда пошла.

Выбраться на чердак было делом достаточно сложным — на центральном лифте следовало доехать до четвертого этажа, потом пройти всеми коридорами, потом по черной лестнице подняться на шестой. Ключ-карточка, с помощью которого теперь можно было привести в движение лифт, болтался у нее на ремне, пристегнутый серебряным карабинчиком.

Карабинчик она нашла в кармане мужниных джинсов, когда вдруг от тоски решила перестирать его вещи.

Она заталкивала их в машину, по привычке проверяя карманы, и нашла карабинчик.

Его вещи пахли мужем — знакомым одеколоном, шампунем, чуть-чуть его телом, — и она их трогала, гладила, разговаривала с ними. И ей казалось, что он рядом, будто вещи хоть в чем-то могли его заменить. Хоть на пять минут. Хоть на одну — почувствовать, что он рядом.

И это было ужасно.

В лифте их перехватили полковник Уолш и Лари или Гарри, который тянул новые компьютерные провода.

Камуфляжный майор приложил руку к геометрически стриженной голове, и Уолш приложил тоже, и выглядело это смешно, потому что всем известно, что «к пустой голове руку не прикладывают», в том смысле, что на голове обязательно должна быть фуражка, а у американцев никаких фуражек не было, но они лихо прикладывали.

— Майор, вы на крышу? Мы с вами!

Надежду Дэн как будто даже не заметил.

Согласно инструкции, она подождала, когда закроются двери, сунула в прорезь свою карточку и нажала кнопку четвертого этажа. Лифт послушно поехал.

— Нам придется смонтировать одну дополнительную антенну, — негромко сказал Лари или Гарри Уолшу. — Помехи слишком сильные.

— О'кей. Я предупрежу своих.

— О'кей.

Это «о'кей», раздававшееся теперь отовсюду, просто сводило Надежду с ума.

Из лифта вышли гурьбой. Американцы, приученные феминистками к тому, что за придержанную перед женщиной дверь можно угодить под суд, ибо она усмотрит в этом сексуальные домогательства и поражение в правах, ринулись первыми и чуть не сбили Надежду с ног. Субординация соблюдалась только в отношении Уолша — его пропускали вперед беспрекословно.

— Сюда, пожалуйста.

Когда в «Англии» шел ремонт и весь персонал болтался без работы, Надежда с Лидочкой часто приходили на стройку, лезли на последний этаж по засыпанной бетоном лестнице и оттуда любовались окрестностями. Однажды они даже пили там джин с тоником и заедали его корюшкой, разложенной на чистой бумаге.

Они пили джин, ели корюшку и мечтали, как заживут, когда вновь откроется гостиница!.. Как они будут хорошо работать, как они много заработают, и жизнь сразу станет интересной и наполненной, и кончится это бесконечное ожидание, которым они живут так долго!..

Гостиница открылась, и управляющий-итальянец, самый первый из всех, оказался мало того что болваном и никудышным менеджером, так еще и тираном и националистом. На первом же совещании он во всеуслышание объявил, что русские гости должны получать самые плохие номера, кем бы они ни были по статусу.

— Таким образом, — радостно заключил он на ломаном английском, — мы постепенно отучим русских ехать в этот гостиница. Для русских есть русский гостиница, а этот хороший отель должен быть для турист из Европы и Америки и для уважаемый турист из Японии и Китая!

И началось!..