Отель последней надежды

— При чем здесь любовь, девочка? Он женился на вас, он обещал вам поддержку и свое присутствие на всю жизнь! В былое время за такие штуки ставили к барьеру негодяев, которые бросали своих жен! Чем ты там на стороне занимаешься, никого не касается, для того и существовали бордели и доступные женщины, но жену будь любезен содержать, и так, чтобы она могла жить пристойно! Если ты не можешь выполнить элементарных обязательств, значит, ты не мужчина, а холоп и дрянь! И любовь тут вовсе ни при чем! А верность отечеству как же? Или тоже можно другое выбрать, а свое предать?! Мол, нет у меня больше любви к отечеству, найду себе другое!

— Марья Максимовна, это разные вещи, — сказала Надежда осторожно. — Я и сама не смогла бы жить с человеком, который бы каждый день ненавидел меня за то, что я не дала ему уйти.., к любимой женщине!

Соседка пожевала сухими губами, словно хотела что-то добавить резкое, уничижительное, все расставляющее по местам, и не стала.

— Хорошо. Значит, Павла вы упустили, — констатировала она. — А что за вещи и фотографии?

— Его вещи и его фотографии. Они у меня оставались, он не все забрал. И полковник Уолш уверен, что это я все натворила, понимаете?! Он говорит, что в мою квартиру не входили посторонние, потому что замки открыты ключами. А ключи есть только у меня и у Павла!

— Ну, вряд ли Павел стал бы жечь и резать свои фотографии!

Надежда умоляюще посмотрела на нее:

— Марья Максимовна, но вы же не думаете, что это я жгла и рвала его фотографии!

— Не знаю, не знаю, — отрезала соседка. — Вы же, совершенно не отдавая себе отчета, зачем-то рассказали все чужим людям! Вдруг вы неадекватны, Наденька?

Это была шутка, и прозвучала она как шутка, и Надежда успокоилась немного.

— Не знаю, — повторила Марья Максимовна задумчиво и затушила в пепельнице папироску. — Не знаю.

— Что?..

— Я не знаю, кто мог это сделать, — продолжала она, едва взглянул на Надежду. — Ваша мать, конечно, в Финляндии?

— Конечно.

— Значит, она исключается.

— Да что вы! — Надежда даже засмеялась. — Мама? Пришла, изорвала одежду и сожгла фотографии Павла?!. Ни за что на свете!

— Я бы на ее месте так и поступила, если бы муж моей дочери от нее ушел, — заявила Марья Максимовна. — Только я бы еще за волосы притащила его обратно, на глазах у всех соседей, знакомых и незнакомых, чтобы в следующий раз было неповадно!

— Да ну что вы, — смешалась Надежда. Ей все казалось, что соседка разыгрывает перед ней спектакль, вроде актрисы Гоголевой, на которую она была похожа из-за шали. — Мама и Ристо люди мирные, спокойные, вы же знаете!

— У вашего финского батюшки не слишком приличное имя! — провозгласила Марья Максимовна, и Надежда опять надулась.

Она хорошо относилась к отчиму, и ей нравилось, что он любит мать, которая расцвела и помолодела, когда он на ней женился! И зря говорят про финнов, что они холодные и заторможенные, ее отчим совсем не такой! Ристо научил мать финскому языку и смешно пел по-русски «Калинка-малинка моя», у него это выходило как «каринка-маринка», а гостям объявлял: «Дор-рогие гости! Н-не обращайте вни-мания, ког-да мы с Ма-шей на-чи-наем говор-рить по-фински! М-мы дел-лаем это только в том сл-лучае, когда хо-тим сказать гадость о наших дор-рогих гостях!»

— Выходит, круг замкнулся, — продолжала Марья Максимовна. — Родители в Хельсинки, Павел вряд ли бы стал жечь свои вещи, а больше ни у кого нет ключей! Вы точно их никому не давали? Впрочем, в доме не было посторонних. Я все время в квартире и всегда сижу у окна.

— Вы рассуждаете, как полковник Уолш, — пробормотала Надежда.

— Я хочу вам помочь, — возразила Марья Максимовна, — раз уж вы сами себе помочь никак не можете! Вас уволили с работы?

— Боже сохрани! Нет! Просто теперь я как бы под подозрением, и меня проверяет служба безопасности на предмет стабильности моей нервной системы. Заодно они проверяют, не состояла ли я под судом и не была ли связана с террористами.

— На предмет террористов мы тоже должны беспокоиться?

— Нет, Марья Максимовна, — устало сказала Надежда. — В моей жизни не было никаких террористов.

— Ну, и на том спасибо.

В сумке у нее отдаленным звоном зазвонил телефон, и она помчалась в переднюю, радуясь тому, что закончен такой неприятный и странный разговор.

Нужно будет его обдумать хорошенько!.

И что это Марья Максимовна так разошлась, когда узнала про Павла?

Звонил Коля Саньков, и голос у него был озабоченный.

— У нас происшествие, Надюш, — сказал он, не здороваясь. — Зина умерла.

— Какая Зина? Когда умерла?!

— Уборщица Зина, — пояснил Коля. — Что-то ее не видно вчера было, а сегодня пришла сменщица, а комната изнутри на щеколду заперта. Вскрыли, а она там… Мертвая.

— Господи, — пробормотала Надежда. — Еще не хватает! А Лидочка знает?

— Конечно. Ей первой позвонили. Спускайся, я тебя отвезу. Я под твоими окнами стою.

Надежда оглянулась на открытые двери в комнату, за которыми царила Марья Максимовна, и прикрыла трубку ладонью.

— Зачем, Коля?! — приглушенно зашипела она. — Я бы и сама доехала! Или Лидочка машину прислала?