Отель с привидениями. Деньги миледи

Ответить на этот вопрос нелегко. Женщины (хоть они и плохие судьи, но дадим им слово первым) давно порешили между собой, что Изабелле недостает изящества, которое определяется стройностью стана, а также длиною рук и ног. Мужчины (получше знакомые с предметом) судили иначе: с их точки зрения, если девицу в принципе можно обхватить двумя руками – значит, все в порядке. Слепил ли их яркий румянец или дерзкий (как в один голос уверяли дамы) блеск в глазах Изабеллы, но они, все, как один, решительно не желали видеть в ней никаких изъянов. Последние, к слову сказать, совершенно терялись рядом с неоспоримыми достоинствами, кои отрицать не взялся бы и самый строгий критик. Чего стоила одна ее улыбка, которая, рождаясь в уголках губ, озаряла вдруг все лицо! От этой девушки, куда бы она ни шла и что бы ни делала, всегда веяло здоровьем, свежестью и доброжелательностью. Для довершения портрета скажем, что широкий белый лоб Изабеллы обрамляли каштановые волосы – сейчас их покрывал кружевной чепец с лиловыми лентами; шерстяное, под цвет лент, платье, премило обрисовывавшее женственные формы, освежал белоснежный кисейный фартучек с кокетливыми оборками по карманам – подарок леди Лидьярд. Скромный белый воротник и манжеты подчеркивали нежность шеи и пухлых, в ямочках, рук девушки. Краснея и улыбаясь, она все еще стояла на пороге. Лишь когда дверь за нею сама затворилась, она робко подошла к незнакомцу, и он услышал чистейший голосок:

– Простите, сэр, не вы ли мистер Гардиман?

При первых же звуках обращенного к нему вопроса от суровости великого лошадника не осталось и следа. Он с улыбкою подтвердил, что да, это именно он и есть, с улыбкою предложил ей стул.

– Нет-нет, благодарю вас, сэр, – мило склонив чуть набок головку, отвечала она. – Я вышла лишь на минуту, передать извинения ее милости. Сама она не может сейчас отлучиться от бедного малыша: он принимает горячую ванну. И мистер Моуди тоже занят, поддерживает ему мордочку над водой. От меня-то сейчас помощь невелика – руки дрожат от испуга, – вот и прислали меня к вам. Сэр, мы очень беспокоимся, не напрасно ли мы уложили его в ванну. Идемте, пожалуйста, в комнату, и скажите: правильно мы поступили или нет?

И она направилась к двери. По вполне понятным причинам Гардиман медлил: мужчина, очарованный молодостью и красотой, как правило, не спешит переключаться на осмотр собак, принимающих лечебные ванны. И он ухватился за первый попавшийся предлог, чтобы удержать Изабеллу подле себя, то есть в гостиной.

– Думаю, я сумею лучше вам помочь, если вы сначала расскажете мне всё о больном, – сказал он.

Даже его манера говорить изменилась. Голос, обычно скучный и монотонный, сейчас заметно оживился. Изабелла же была слишком обеспокоена состоянием здоровья Тобби, чтобы заподозрить подвох со стороны гостя. Уже стоя в дверях, она с готовностью обернулась.

– Что именно вам о нем рассказать, сэр? – наивно спросила она.

– Мне надо знать, что это за пес, какой породы…

– Да, сэр.

– Сколько ему лет…

– Да, сэр.

– Как его зовут? Какие у него повадки? Чем он болен? – Гардиман, по-видимому, решил выжать из своего выигрышного положения все, что только возможно. – Чем болели его родители? Что…

У Изабеллы закружилась голова.

– Пожалуйста, не всё сразу, сэр! – взмолилась она. – Малыш спит со мной, а сегодня у нас была такая скверная ночь! Он совершенно не давал мне уснуть, и теперь я, признаться, с трудом соображаю. Зовут его Тобби – Тоб-би, через два «б». Имя пришлось дать такое простенькое, потому что, когда миледи его купила, он отзывался только на кличку Тобик – а это уж, согласитесь, совсем вульгарно. Простите, сэр, я уже забыла, что еще вы хотели знать. Идемте, прошу вас, миледи сама вам все расскажет.

И она попыталась вернуться к двери. Но Гардиман еще не нагляделся на это милое, изменчивое лицо, светившееся такой безграничной верой в его могущество, и, чтобы подольше задержать девушку, прибег к единственному доступному ему сейчас средству – вопросам о Тобби.

– Постойте-ка! Так какой он, вы говорите, породы?

Изабелла снова обернулась, глаза ее загорелись.

– Ах, Тобби – самый чудесный пес на свете, – любовно начала она. – Весь белый, кучерявый, как барашек, только на спине два рыжих пятнышка. И такие прекрасные черные глаза! Порода называется шотландский терьер. Когда он здоров, у него просто превосходный аппетит: ест все, что подадут, от страсбургского пирога до картошки. И представьте себе, у малыша есть враги! Некоторые люди совершенно не терпят, когда их кусают: они тут же забывают о хороших манерах и обзывают его дворняжкой – просто срам! Но прошу вас, пойдемте, сэр: миледи, верно, уже устала ждать.

Засим последовала еще одна попытка добраться до двери, но и она оказалась безуспешной, так как гость нашел новый веский аргумент:

– Одну минутку! Вы должны подробно описать его нрав – иначе я ничем не смогу помочь больному.