Отель с привидениями. Деньги миледи

– Мистер Гардиман, по-видимому, понимает животных, – отвечал он прохладно и несколько натянуто. – Он приподнял ему одно веко, заглянул в глаз и сказал, что ванна не нужна.

– Ну же, – торопила Изабелла, – продолжайте! Ванна не нужна, а что нужно – он сказал? Или сделал что-нибудь?

– Он вынул из кармана нож с острым лезвием…

Слабо вскрикнув, Изабелла в отчаянии сжала руки.

– Ах, мистер Моуди! Неужели он его зарезал?

– Зарезал? – повторил Моуди, негодуя при мысли о том, с какой любовью она относится к собаке и с каким безразличием к человеку в лице его самого. – Как же, зарезал! Он пустил этому сукину сыну кровь…

– Сукину сыну?! – вспыхнув, переспросила Изабелла. – Это гадкое прозвище, мистер Моуди, подойдет скорее некоторым людям! Если вам не угодно звать Тобби по имени, тогда извольте в моем присутствии называть его хотя бы… собакой.

– Прекрасно! – с издевкой произнес Моуди. – Мистер Гардиман пустил этой собаке кровь, чем немедленно привел ее в чувство. И мне поручено вам сообщить… – Он умолк, словно то, что он сейчас скажет, ему в высшей степени неприятно.

– Так что вы должны сообщить?

– Меня просили передать, что мистер Гардиман желает дать вам наставления по дальнейшему уходу за больным.

Изабелла устремилась получать свои наставления, однако у самой двери Моуди преградил ей путь.

– Как вы торопитесь побеседовать с мистером Гардиманом, – заметил он.

Изабелла удивленно вскинула на него глаза.

– Но вы же сами только что сказали, что он меня ждет – хочет объяснить, как выхаживать Тобби!

– Ничего, подождет, – угрюмо возразил Моуди. – Когда я выходил, он был очень занят: распевал вам дифирамбы перед ее милостью.

При этих словах бледное лицо дворецкого еще больше побледнело. С появлением в доме Изабеллы час его, как и обещали прорицательницы из людской, пробил. Наконец-то неприступный Роберт почувствовал зов пола, наконец-то познал муки любви – непрошеной, несчастливой и безнадежной любви к женщине, которой он в отцы годится. Не раз уже он откровенно говорил Изабелле о своих чувствах. Но ревность, до сих пор незаметно тлевшая на дне его души, вспыхнула с такой силой впервые. Женщина, хоть сколько-нибудь знающая мужчин, по одному его виду, даже не слушая, тотчас догадалась бы, что отвечать тут следует как можно осторожнее. Однако юной и неопытной Изабелле, у которой и так от всего этого кружилась голова, недосуг было взвешивать каждое свое слово.

– Стало быть, мистер Гардиман хорошо обо мне отзывался? – весело рассмеявшись, отвечала она. – Вот и славно! Это так любезно с его стороны. Надеюсь, вы не ревнуете, мистер Моуди?

Моуди же, в его теперешнем состоянии, был совершенно неспособен делать скидку на молодость, беспечность, в конце концов просто хорошее настроение собеседницы.

– Мне ненавистны ваши воздыхатели, кто бы они ни были! – пылко воскликнул он.

Изабелла с непритворным изумлением посмотрела на своего странного поклонника. То ли дело мистер Гардиман – тот обращался с нею, как с настоящей леди.

– Какой вы чудной! – сказала она. – Шуток не понимаете. Я же совсем не хотела вас обидеть.

– Обидеть вы не хотели – о нет! Вы нарочно хотели меня помучить!

Румянец на щеках Изабеллы сделался ярче. Вся ее веселость разом пропала, взгляд посерьезнел.

– Не люблю, когда мне бросают обвинения, которых я не заслужила, – ответила она. – Я ухожу, будьте любезны меня пропустить.

Наговорив лишнего, Моуди уже совершил одну оплошность. Теперь он желал лишь примирения – но и тут оплошал. Видя, что девушка и впрямь собирается уходить, он грубо схватил ее за руку.

– Опять вы убегаете от меня! – воскликнул он. – Неужели я вам так противен, Изабелла?

– Я запрещаю вам называть меня Изабеллой! – вырываясь, сердито отвечала она. – Пустите меня! Мне больно.

С горестным вздохом Моуди отпустил ее руку.

– И как с вами говорить – не знаю, – просто сказал он. – Сжальтесь надо мною.

Будь у дворецкого хоть мало-мальский опыт в общении с юными, как Изабелла, дамами, он ни за что не стал бы так прямодушно и в такой неподходящий момент взывать к ее состраданию.

– Сжалиться? – презрительно переспросила она. – И это все, о чем вы можете попросить после того, как чуть не вывихнули мне руку? Да вы просто медведь!

– Зачем же все время насмехаться надо мною? – вскричал он. – Вы ведь знаете, что я люблю вас всею душою! Сколько раз я просил вас быть моей женой – вы лишь смеялись. По-вашему, это все шуточки? Господи, чем я заслужил такую пытку? Нет, это невыносимо! Я сойду с ума!..

Глядя в пол, Изабелла носком изящной туфельки обводила узоры на ковре. То же самое он мог бы повторить хоть на древнееврейском наречии – и с таким же успехом: из сказанного она поняла бы ровно столько же. Сильные чувства, коих она сама явилась невольной причиной, лишь пугали и озадачивали ее.

– Ну вот опять, – вздохнула она, – неужели трудно поговорить о чем-нибудь другом? Почему нельзя просто быть друзьями? Простите, что я напоминаю, – кокетливо улыбнувшись, продолжала она, – но ведь по годам вы бы вполне могли быть мне отцом.

Голова Моуди поникла.