Отель с привидениями. Деньги миледи

Гардиман выслушал все это с холодной невозмутимостью, которая давно уже сделалась частью его самого и которая лишь благодаря появлению Изабеллы ненадолго покидала его. Когда гостю наконец представилась возможность говорить, он был краток. Как оказалось, он мало что вынес для себя из слов леди Лидьярд и по окончании ее тирады остался преисполнен ровно такого же интереса к Изабелле, как и перед ее началом.

– Вы правы, – спокойно заметил он. – Мисс Изабелла и впрямь славная девушка. Она красавица, и притом скромна без всякого жеманства. Наши светские девицы, признаться, не в моем вкусе. Мисс Изабелла совсем другая.

Лицо леди Лидьярд вытянулось от удивления.

– Но позвольте, я, может быть, выражалась не совсем ясно, и вы не поняли меня… – снова заговорила она.

Гардиман невозмутимо заявил, что понял ее прекрасно.

– Да, прекрасно, – с непробиваемым упрямством повторил он. – Мнение вашей милости о мисс Изабелле совершенно сходно с моим. Разумна, мила, приветлива – как раз эти качества я ценю в женщине превыше всего. И, разумеется, хороша собою. Настоящее сокровище, как вы верно подметили, для счастливца, которому выпадет на ней жениться. Уж поверьте, в этом я разбираюсь: сам дважды чудом избежал женитьбы. С тех пор – хоть я и не возьмусь объяснить почему – угодить мне становится все труднее. Но мисс Изабелла мне очень, очень нравится. Впрочем, виноват, я, кажется, повторяюсь? Если позволите, завтра я заеду взглянуть на вашего больного часов этак в одиннадцать. Позже никак не получится: во второй половине дня я уезжаю на лошадиные торги во Францию. Что ж, разрешите откланяться. Рад был услужить вашей милости.

Леди Лидьярд благоразумно решила отпустить гостя с миром, оставив всякие дальнейшие попытки добиться взаимопонимания.

«Либо у него соображения только на лошадей хватает, – размышляла она, – либо он нарочно не желает слышать самых прозрачных намеков. Однако прекратить это знакомство никак нельзя – из-за Тобби. Придется убрать с его дороги Изабеллу. Пока жива, ни за что не допущу, чтобы моя милая девочка оказалась в ложном положении. Завтра к приходу мистера Гардимана отошлю ее куда-нибудь с поручением. Если он придет в следующий раз, она будет лежать наверху с головной болью. Явится еще – узнает, что она отправилась в деревню пожить в моем имении. А станет пенять на ее отсутствие – ну что ж: мы тоже, когда надо, бываем на редкость бестолковы».

Счастливо разрешив таким образом свои сомнения, леди Лидьярд почувствовала непреодолимое желание призвать к себе Изабеллу и приласкать ее. Такова уж была естественная реакция добросердечной вдовы на избавление от беспокойства о судьбе девушки. Распахнув дверь, она неожиданно, как частенько случалось, предстала перед Изабеллой. Даже самые теплые чувства ее милости неизменно изливались в грубоватой манере, какая вообще была свойственна всем проявлениям ее натуры.

– Я не забыла поцеловать тебя утром? – спросила она, едва Изабелла поднялась ей навстречу.

– Нет, миледи, – приветливо улыбаясь, отвечала девушка.

– Ну, так поцелуй и ты меня как следует. Любишь меня? Отлично, вот и поговори со мною, как с матерью. Обойдемся разочек без всяких «миледи». Да обними же меня хорошенько!

Что-то в этих нехитрых словах – или во взгляде, каким они сопровождались, – затронуло в душе Изабеллы самые глубокие чувства, которые редко выплескивались на поверхность. Улыбающиеся губы задрожали, в глазах сверкнули слезы.

– Вы так добры ко мне! – пролепетала она, пряча лицо на груди леди Лидьярд. – Смогу ли я отплатить вам за все, что вы для меня делаете?

Леди Лидьярд потрепала хорошенькую головку, припавшую к ней с истинно дочерней любовью.

– Ну полно, будет тебе! – сказала она. – Поди поиграй с Тобби. Господь с тобой, доченька, можно любить друг друга сколько душе угодно, но плакать-то зачем? Да ступай же, наконец!..

Она поспешно отвернулась: теперь уже и ее глаза увлажнились, а не в характере ее милости было показывать это другим.

«Расчувствовалась, как дура, – думала она, возвращаясь через коридорчик. – Ну и пусть, и ладно! Однако занятно: из-за этого Гардимана моя Изабелла стала мне как будто еще дороже».

С такими мыслями она вошла в гостиную – и от неожиданности остановилась на пороге как вкопанная.

– Господи, как вы меня напугали! – с досадой воскликнула она. – Почему меня никто не предупредил, что вы здесь?

Только что она выходила из пустой гостиной, и тут вдруг выясняется, что в ее отсутствие на коврике перед камином таинственным образом возник новый посетитель. Все в нем, с головы до ног, было серого цвета: серые – с проседью – волосы, брови, усы, серый сюртук, жилет и панталоны, серые перчатки. Добавим, что он производил впечатление человека вполне респектабельного и благополучного, впечатление в данном случае не обманчивое, ибо серый господин был не кто иной, как адвокат мистер Трой, поверенный ее милости.