Отель 'Трансильвания'

- Вам понадобятся только глаза,- счел нужным уточнить Сен-Жермен.- И смекалка.

Эркюль приосанился. Взгляд его выражал отчаянную решимость.

- А потом? Что будет потом? Сен-Жермен медленно покачал головой.

- Хотел бы я знать, но пока что не знаю.- Он все глядел на багрянец окна.- Возможно, нам предстоит большое сражение, а возможно, и нет. В любом случае Сен-Себастьян должен быть посрамлен.

Сен-Жермен умолк и посмотрел на Эркюля.

- Ибо он - исчадие ада.

- Да,- кашлянул кучер. Он все уже понял и просто ждал, когда господин договорит.

- Надеюсь, когда каша заварится, ваша помощь уже не понадобится,бодро сказал Сен-Жермен, но в голосе его сквозило сомнение.- Однако всегда ведь лучше готовиться к худшему, разве не так?

- Надо проверить лошадей и карету,- сказал Эркюль, продвигаясь к воротам и стараясь не зацепить собеседника. Его костыли заскрипели.

- Вам не обязательно заниматься этим,- мягко сказал граф.- Скажите Роджеру.

- Будет надежнее, если я все-таки их осмотрю,- ответил Эркюль. Он вдруг обернулся.- Вы только позвольте мне двинуть его, хотя бы разок! Только позвольте - и я ваш навеки!

Затем кучер поворотился и, стуча костылями, ушел. Сен-Жермен погрузился в задумчивость. Решения, которые ему предстояло принять, требовали непростых размышлений.

Записка Люсьен де Кресси, отобранная ее мужем у горничной.

"Дорогая Клодия!

Когда-то ты обмолвилась, что дашь мне приют, если дела мои пойдут уж совсем скверно. В тот момент я не очень серьезно отнеслась к твоим великодушным словам, за что приношу нижайшие извинения, присовокупляя к ним свои нынешние мольбы о поддержке, в каковой я сейчас остро нуждаюсь. Если твое отношение ко мне неизменно и ты по-прежнему готова меня принять, черкни мне пару слов - и передай со служанкой. Я должна знать, на каком я свете. Муж никого не пускает ко мне и отбирает все письма.

Клодия, я в полном отчаянии! Я прошла через ад, познав и бесчестие, и унижение. Никакими словами не выразить то, что мне довелось испытать. Вся душа моя забросана грязью.

УМОЛЯЮ снова и снова - о, не покинь! Во имя нашего Господа, помоги мне.

Люсьен".

ГЛАВА 5

- О чем призадумались, Сен-Жермен? - спросил Жуанпор, на мгновение отрываясь от карт.- Вы играете или нет?

- Что? - слегка озадаченно откликнулся граф.- Ах, игра. Нет, пожалуй, я выйду.

Он бросил карты на стол рубашками вниз. Игроки несколько долгих секунд их изучали. Потом Жуанпор заметил:

- И где же здесь здравый смысл? Зачем выходить из игры, когда на кону пять тысяч? Ведь все было бы ваше.

Сен-Жермен одарил его любезной улыбкой.

- Потому-то и выхожу. Когда на руках верный выигрыш, пропадает азарт.

Он отодвинулся от стола вместе со стулом и встал.

- Продолжайте без меня, господа. Я поищу утешения в обеденном зале.

- Но вы никогда не едите, граф,- поддел его Жуанпор.

Он окинул взглядом соседей по столу и встретил понимающие ухмылки.

- Совершенно верно, Жуанпор, я никогда не ем прилюдно. Но главное в застолье - беседа. А если к тому же там обнаружится хотя бы пара дворян, равнодушных как к вину, так и к азартной игре, я буду вполне утешен.

Эти шутливые слова вызвали взрыв веселого смеха Иронии, в них таившейся, не заметил никто. Граф отдал общий поклон, обмахнулся надушенным кружевным платком, насмешливо предсказал Жуанпору, что удача от него отвернется, а затем неторопливым шагом направился к главному залу отеля.

- Добрый вечер, любезный,- сказал он высокому осанистому лакею, проходя в высокие двери.

- Добрый вечер, граф,- ответил тот, не поведя и бровью.

- Кто здесь сегодня?

В строгом костюме черного бархата граф был решительно элегантен. Серебряное шитье украшало его жилет и отвороты камзола, над которыми, как огромная винная капля, рдел знаменитый рубин.

- Весь свет, граф,- голос лакея звучал вежливо, но бесстрастно.Графиня д'Аржаньяк в бальном зале, если не соизволила удалиться на ужин.

- Благодарю.

Взгляд Сен-Жермена остановился на полотне кисти Веласкеса. Граф с минуту его рассматривал, потом произнес:

- Как думаете, любезный, не пожелает ли владелец отеля расстаться с этой картиной?

- Сомневаюсь, граф,- с достоинством ответил лакей.

- Я дал бы хорошую цену,- громко продолжал Сен-Жермен, с удовольствием вспоминая, во что этот холст ему обошелся.- Прошу, напомните вашему господину, что работы Веласкеса - моя слабость.

Проходивший мимо де Ла Сеньи услышал его слова.

- Что, граф, опять пытаетесь сторговаться? Картина действительно хороша. Сен-Жермен обернулся.

- О, я и не заметил вас, Донасьен. Да, снова пытаюсь, но безуспешно.

- Если вы не бросите этих попыток, мы начнем ставить на вас.

Де Ла Сеньи обернулся к приятелю за подтверждением, но барон Боврэ сделал вид, что ничего не слыхал. Этим вечером старому щеголю удалось превзойти самого себя. Замысловатый парик, присыпанный голубоватой пудрой, удерживался на голове с помощью золотого чудовищных размеров банта, бледно-лимонный камзол имел отвороты цвета кларета, все это пытались собрать в единое целое бирюзовые кружева. Кроме того, от модника немилосердно разило духами.

Сен-Жермен поклонился и выразил свое впечатление единственной фразой.