Отец

Надо сказать, что монтажники, особенно когда вместе, могут себе и что-нибудь такое, что уже слегка через край, позволить: а как же, мол, знай наших! Так и тут. Бригада сидит за столиком, лясы точит, а в очереди — собака. Под ногами у чужих чин чином подвигается себе вперед, на ребят поглядывает. Перед самыми мармитами морду задерет: ав-ав!.. И все теперь как бы между прочим поднимаются, становятся теперь вслед за ней — обычное, мол, дело!

Потом кто-нибудь громко спрашивает:

— А тебе, Алкаш, что взять?

Пес опять задирает морду: ав-ав!..

— Два шницеля! — говорит монтажник. А сам опять вниз: — Что ты там еще?

Пес опять тявкнет, а этот — подавальщице:

— Просит, чтобы мяса побольше… Прошлый раз, говорит, брал — один хлеб!

Первое время, когда в очереди, где-то под мармитом, раздавался вдруг лай, подавальщицы взвизгивали и роняли тарелки, некоторые пробовали с монтажниками скандалить, но, когда их такая толпа, какой спор? Только и того, что в конце концов запретили им кормить собаку со столовской вилки, и тогда ребята скинулись на серебряную, которую Алкаш, когда впереди всех торопился в столовую, торжественно нес в зубах…

На чужих в городке у монтажников пес не бросался, но сопровождал всюду, за всяким следил неотступно и заливался лаем только тогда, если из городка хотели что-нибудь вынести. Корреспондента, которому, перед тем как повести его на конверторный, дали монтажную каску, он однажды не выпускал из ворот до тех пор, пока тот не передал каску кому-то из прорабов. Иногда пса брали на главный корпус или еще куда, оставляли подежурить около баллонов с кислородом или около шлангов, и не было сторожа надежней, а после того, как во вторую смену прибежавший на лай инструментальщик спугнул у дверей склада двух чужих с ломиками, о собаке вообще начали легенды рассказывать. Одни из них, наверное, имели под собой какую-то почву, зато другие уже были явно из области фантастики. Уверяли, например, что если перед ответственным подъемом на главном корпусе туда прибегал пес и ложился неподалеку, то все, надо шабашить, потому что дела не будет. По этой причине монтажники, говорят, трижды откладывали стыковку «груши» и опорного кольца, пока не обнаружили наконец, что собаку, оказывается, пытались прикормить эти кроты-бетонщики, которые работали рядом, и умный пес, конечно, ничего у них не брал, но из любопытства все-таки прибегал… Правда, кто станет ручаться, что все так и было, разве мало найдется у монтажников других причин, тех самых, которые на стройке так любят называть объективными?

Иногда кто-нибудь из руководства, услышав, как разговаривают с собакой, спрашивал, откуда у нее такое странное имя, и тогда начальник монтажников Шумаченко поругивал Пароконного: что это, в самом деле, не могли придумать чего-нибудь поумней. Как только кто услышит, так расспросы!..

Иногда воспитательную работу в городке у монтажников пробовал провести Травушкин. Подзывал к себе собаку, давал ей сахар, поглаживал и, поглядывая на монтажников, громко говорил:

— За что же с тобой так, недостойно?.. Они, наверно, не думают, что, унижая бессловесное животное, тем самым унижают себя? Как ты думаешь, а?

Другой раз, поправляя очки, спрашивал Пароконного:

— А вам не кажется, Николай Петрович, что эта божья тварь тоже имеет право забыть кое-что из своего прошлого?

Пароконный, вообще-то, был любитель поговорить, но только в другой области. К тому же с куратором он пытался поддерживать мир, а потому лишь покачивал головой, делал вид, что тоже очень озабочен дурною кличкой своего любимца…

И вдруг собака пропала…

Люди добрые! Как тут переживали монтажники!..

Сперва решили, что пса куда-нибудь заманили из озорства, и несколько дней ребята оставались во вторую и во всех направлениях прочесывали стройку, стучали в запертые тепляки, звали, прислушивались: а не скребется? А не скулит ли?

Добровольцы обошли поселок: может быть, думали, кто-нибудь отвез собаку сюда, а тут она пристала к бездомным своим сородичам, к тем самым, которых весною приваживают все кому не лень, потом обманом сажают на цепь на «мичуринском» своем участке, а осенью снова отпускают — зимуй, где хочешь…

Собаки не было и в поселке.

Самые прозорливые догадались: пес не давал чужим и близко подойти к складу в городке у монтажников, и кое-кому это, конечно, здорово не нравилось. Потому и увели. А теперь будут грабить…

И несколько ночей засада во главе с Пароконным не смыкала глаз около будок с кислородными баллонами да с инструментом.

Потом прошел слух: собаку украли затем, чтобы потребовать с Пароконного выкуп.