Отец Александр Мень: Жизнь. Смерть. Бессмертие

В основе почитания святых лежит наше общее чувство единства Церкви, в ее земном и небесном аспектах. Мы молимся друг за друга, мы знаем силу молитвы у многих людей, искренно любящих Господа. Мы просим у них молиться за нас. Это относится не только к живым, но и к ушедшим. Я не раз ощущал молитву их за меня и мысленно просил их об этом. Но если это естественно по отношению к близким умершим, то почему мы должны забывать великих подвижников, апостолов, мучеников, святителей? Мы читаем об их жизни, читаем написанное ими. Их образы для нас живы. И они действительно живы у Господа, Который не есть Бог мертвых. Когда дух слабеет, когда молитва становится немощной и слабой — как хорошо обратиться не только к Богу, от Которого сознаешь себя таким далеким, но к людям великой веры и силы! Мы можем вступать с ними в живую связь, просить у них молитв и помощи. Ведь они такие же существа, как и мы, и поэтому порой бывает легче найти их в своей молитве. И они реально помогают, реально участвуют в нашей жизни, если мы обращаемся к ним. Лет 25 назад я первый раз побывал в Киево–Печерской Лавре, и меня поразила надпись у входа в пещеры. Там говорилось о молитвенниках–подвижниках. «Не забывай их, — писал неведомый автор надписи, — и они тебя не забудут». Это многому меня научило. И в один из труднейших, катастрофических моментов моей жизни 17 лет назад я это пережил с необычайной силой. И их иконы для меня действительно некий знак присутствия святых. Как это происходит, я не берусь да и не хочу объяснять. Сам по себе внутренний факт важнее всех объяснений. Конечно, когда вместо иконы Христа у нас висит только икона нашего святого — это неправильно. Это уже начало уклона. Святой должен занять место «подле», как на иконостасах, где они все стоят в позе молящихся. Иными словами, мы не им молимся, но молимся вместе с ними и просим их помощи в своем духовном и жизненном пути.

Вот в заключение грубый и банальный пример. Когда мы видим на стенах портреты близких, мы их живее ощущаем, мы ведем с ними внутренний диалог. То же самое происходит и со святыми, которые глядят на нас с икон.

Очень рад, что пребывание у нас Вас подкрепило. Верю, что ничего случайного не бывает, и поэтому Ваш приход тоже не случаен. Надеюсь, что Ваша серия каким‑то интимным образом войдет в жизнь нашего прихода. Помоги Вам Бог.

Ваш прот. А. Мень

[Осень 1974]

Дорогая Юлия Николаевна!

Хотя бы в двух словах отвечу Вам. Вот что пишет А. Каррель, известный медик, лауреат Ноб[елевской] премии[145]: «Даже когда молитва слаба и состоит главным образом из машинального повторения фраз, она оказывает влияние на поведение, ибо она усиливает в человеке чувство священного и нравственное чувство». А как я Вам уже говорил, то, что приходит помимо сознания, имеет своеобразную силу, проникая в подсознательную глубину нашего существа (для этого в церкви — частые повторы кратких молитв).

Относительно святых, которые ничего не говорят людям, кроме того, что они носят их имена, я скажу так: эти святые возможно легендарные или вымышленные. Не в этом суть. Они сливаются с ангелом–хранителем и лишь придают ему земные черты (мученика или др.). О. Ал. Мечев[146] заказывал для своих прихожан просто ангелов. Но святые не хуже. Обращение к ним как к ангелам может установить совершенно особый контакт с духовным миром. А то, что в Молитвослове святым мало уделено, — это естественно, ибо молимся мы все же Христу, а не им. К ним «молитва» особая. И изображать святых не фронтально (а по–иконостасному) очень хорошо, по–моему, и правильно (они молятся вместе с нами). «Спаси нас» — это действительно не совсем точно, но это рез–тат традиции народной. Осмыслять это нужно не в плане искупления, но в плане заступления, предстояния.

Храни Вас Бог. Ваш

пр. А. Мень

29.11.[74]

Дорогая Юлия Николаевна!

Увы, крушение нашего друга меня не то что огорчило, просто — убило. И убило не столько то, что случилось (во внешнем плане — чего не случается!), но то, как он это сам воспринимает и толкует. Полное ослепление, самооправдание и отчуждение от всего и всех, что было ему дорого, — это просто какое‑то духовное перерождение. А ведь это тупик, ибо без этого — что он из себя представляет? Тень. От меня он бегает — скрывается. М.6., это хороший признак. Значит, в глубине души ощущает, что не так уж всё замечательно, как он утверждает. Будем молиться за него. Хочется верить, что он очнется и мы с ним встретимся вновь. Но что‑то уже сломано непоправимо.