Отец и сын (пер. Кившенко)

Господинъ изъ Зинвара былъ почтеннаго вида человкъ лтъ за шестьдесятъ, немного тучный немного блдный и одутловатый отъ спокойнаго и сытаго образа жизни, но усы его были нафабрены, а глаза казались совсмъ молодыми. Кром того, у него былъ веселый, слегка вздернутый и подвижной носъ. Всмъ было извстно, что онъ лучшій другъ князя Варивса. Онъ имлъ два очень важныхъ ордена, которые, впрочемъ, очень рдко надвалъ, такъ какъ и безъ орденовъ его личность и манера держать себя внушали къ нему должное уваженіе. Когда онъ обращался къ кому-нибудь съ вопросомъ, то вопрошаемый сейчасъ же снималъ шляпу и вжливо отвчалъ.

Выпивъ стаканъ вина, онъ обратилъ вниманіе на толпу людей, которые провожали его до гостиницы, и веллъ дать каждому изъ нихъ немного денегъ. Затмъ онъ вызвалъ изъ толпы маленькую двочку и собственноручно подарилъ ей золотую монету. Но двочка была не такъ ужъ мала ростомъ, да и лтъ ей было, надо полагать, не меньше шестнадцати или семнадцати.

Вдругъ онъ спросилъ:

— А гд же игорный домъ? Я хочу туда пойти.

Паво въ восторг отъ такого неожиданнаго желанія отца повелъ его по лстниц наверхъ. И вс пошли за ними.

Его тамъ встртили весьма любезно.

Рулетка въ полномъ ходу, и игра ведется съ большимъ оживленіемъ. Черноволосый господинъ, котораго лакей поминутно титулуетъ принцемъ, любезно подвигается, чтобъ дать мсто своему другу, господину изъ Зинвара.

Какъ разъ въ это время крупье громко провозглашаетъ «тринадцать» — и загребаетъ вс ставки.

На зеленомъ сукн лежатъ цлыя груды серебра, крупныя золотыя монеты, толстыя пачки бумажныхъ денегъ, и все это исчезаетъ въ желзномъ ящик, принадлежащемъ игорному дому. И вс ставятъ новыя ставки такъ спокойно и безмолвно, какъ будто ничего не произошло, а между тмъ эта цифра «тринадцать» означаетъ для многихъ крупный проигрышъ. Но вс молчатъ, игра продолжается, какъ ни въ чемъ не бывало, колесо быстро вертится; вотъ оно завертлось тише, тише, вотъ оно остановилось: опять тринадцать.

«Тринадцать!» — кричитъ крупье и опять загребаетъ деньги. Благодаря этимъ двумъ ударамъ, банкъ становится богаче на много сотенъ золотыхъ монетъ, чмъ былъ до того. Ставки возобновляются. Принцъ, не считая, кидаетъ на столъ горсть кредитокъ. Никто не произносятъ ни слова, кругомъ полнйшая тишина; одинъ изъ лакеевъ, охваченный общимъ волненіемъ, нечаянно дотрогивается стаканомъ до стола, раздается слабый звонъ стекла и смшивается съ глухимъ звукомъ вновь завертвшагося колеса.

— Объясни мн игру, — говоритъ господинъ изъ Зинвара сыну.

И Паво, основательно изучившій эту игру, принимается объяснять ему вс ея тонкости. Все вниманіе великаго человка изъ Зинвара обращено на принца.

— Онъ разорится, — утверждаетъ онъ.

И, точно вопросъ идетъ объ его собственныхъ деньгахъ, онъ начинаетъ безпокойно ерзать на своемъ стул.

— Принцъ не разорится, — возражаетъ Паво, — онъ «работаетъ» только выигрышемъ вчерашняго дня. Онъ прекрасно понимаетъ, какъ надо вести игру.

И это такъ было въ дйствительности. Принцъ выигралъ наканун массу денегъ. Лакей не отходилъ отъ его стула, то подавая ему воду, то поднимая упавшій платокъ и оказывая ему всевозможныя услуги въ надежд на хорошую подачку по окончаніи игры.

Высокій, блдный, смуглый румынъ стоитъ подл принца. Онъ играетъ, что называется, не на жизнь, а на смерть. Онъ проигралъ огромную сумму, благодаря вышедшему два раза подъ рядъ тринадцатому номеру, такъ какъ онъ упорно ставитъ только на первый. Теперь онъ стоитъ за спиной господина изъ Зинвара и протягиваетъ руку съ монетой черезъ его плечо, желая поставить новую ставку. Рука его дрожитъ.

— Этотъ молодой человкъ пропалъ, — говоритъ отецъ Паво. Сынъ киваетъ головой и отвчаетъ:

— Да, пропалъ.

— Останови его, удержи его, — продолжаетъ отецъ. — Скажи ему отъ моего имени, чтобъ онъ бросилъ играть. Подожди, я самъ скажу.

Но сынъ возражаетъ на это, что во время игры не дозволено давать совтовъ кому бы то ни было, — такъ же, — добавляетъ онъ, лукаво улыбаясь, — какъ не принято сидть здсь простымъ зрителямъ, не принимающимъ участія въ игр.

Отецъ смотритъ на него съ нкоторымъ удивленіемъ. Онъ вдь не понимаетъ, что въ душ Паво уже загорлось страстное желаніе принять участіе въ игр.

— Здсь кругомъ стоятъ многіе, не принимающіе участія въ игр,- замчаетъ отецъ.

— Это все игроки, которые только ждутъ, когда до нихъ дойдетъ очередъ, — выдумываетъ Паво.

Тогда господинъ изъ Зинвара вытаскиваетъ съ большой оеторожностью свой бумажникъ.

— Ну, такъ играй, — говоритъ онъ, — и покажи мн, какъ надо играть. Но только ставь небольшія ставки, не слишкомъ рискуй.

Но вслдъ за этимъ онъ схватываетъ сына за руку и требуетъ объясненія по поводу этого страннаго числа «тринадцать», вышедшаго два раза подъ рядъ.

— Почему тринадцать выигрываетъ каждый разъ? — спрашиваетъ онъ. — Нтъ ли тутъ какой-нибудь штуки со стороны крупье? Спроси-ка его!

И онъ уже собирается положить бумажникъ обратно въ карманъ, какъ вдругъ ему приходитъ въ голову какая-то мысль. Онъ вынимаетъ изъ бумажника нсколько кредитокъ, передаетъ ихъ Паво и говоритъ:

— Поставь на тринадцать.

Паво протестуетъ.