Отец и сын (пер. Кившенко)

— Глядите теперь въ оба, — шепнулъ мн русскій, — онъ сильно взволнованъ.

Господинъ изъ Зинвара сталъ опять спекулировать на тринадцатый номеръ. Онъ дошелъ въ своемъ азарт до того, что отобралъ у сына вс деньги и принялся собственноручно ставить ставки. Его толстыя руки, дрожа, роются въ кредиткахъ, ищутъ и судорожно схватываютъ грязныя бумажки. Онъ безуспшно пытается сосчитать ихъ и привести въ порядокъ. Онъ не говоритъ ни слова. И Паво безмолвно сидитъ рядомъ съ нимъ. Лицо его мрачно.

— Тринадцать! — объявляетъ крупье.

Господинъ изъ Зинвара весь вздрашваетъ. Даже Паво какъ бы остолбенлъ отъ удивленія. Что за необычайное счастье при такой безсмысленной манер игры! Теперь выходъ этого номера пробиваетъ значительную брешь въ денежномъ ящик игорнаго дома. Крупье выплачиваетъ огромную сумму съ невозмутимымъ спокойствіемъ. Этого человка ничто не удивляетъ: онъ вдь видалъ на своемъ вку вс капризы счастья въ азартныхъ играхъ, онъ пережилъ самыя отчаянныя превратности судьбы и случайности. Принцъ сидитъ нсколько минутъ, какъ бы совершенно утративъ сознаніе, затмъ посншно забираетъ свои деньги, отдляетъ золото отъ кредитокъ и набиваетъ имъ вс карманы. Онъ велитъ подать себ стаканъ вина, выпиваетъ его залпомъ, затмъ встаетъ и прекращаетъ игру. Уходя, онъ раздаетъ кредитки направо и налво всмъ лакеямъ, которые попадаются ему навстрчу. Господинъ изъ Зинвара толкаетъ локтемъ Паво и смотритъ на него лихорадочно блестящими глазами.

— Вотъ видишь?.. Понимаешь ли ты, наконецъ, какъ слдуетъ играть? А ты меня еще хочешь учить! Пусть вс берегутся, я всхъ обыграю!

И онъ поворачивается къ зрителямъ и смется короткимъ, громкимъ смхомъ. Въ восторг отъ своей удачи онъ опять бросаетъ порядочную сумму на тринадцатый номеръ.

— Пусть деньги тамъ лежатъ, — говоритъ онъ, — не трогай, пусть лежатъ, говорю я теб. Да, тринадцать — довольно-таки странное и капризное число!..

Но это число оказывается еще боле капризнымъ, чмъ онъ ожидаетъ: оно не выходитъ, и крупье загребаетъ лопаткой его деньги. Онъ это длаетъ медленно и неохотно. Ему наврное было бы пріятне, если бы опять вышелъ тринадцатый номеръ — это еще больше завлекло бы богатаго игрока, деньги котораго, рано или поздно, все равно станутъ добычей игорнаго дома.

Посл четырехъ попытокъ добиться желаемаго номера терпніе покидаетъ господина изъ Зинвара. Онъ съ гнвомъ обращается къ сыну:

— Я говорю теб, Паво, я ни за что больше не ггоставлю на тринадцатый номеръ, я довольно проигралъ на этомъ проклятомъ номер.

И онъ становится все боле раздражительнымъ: лакей, у котораго скрипятъ сапоги, получаетъ совтъ удалиться подобру-поздорову, румынъ награждается молніеноснымъ взглядомъ за то, что недостаточно скоро собираетъ свой выигрышъ и этимъ задерживаетъ игру. Господинъ изъ Зинвара начинаетъ жаловаться и на зрителей, которые постоянно тснятся вокругъ него. Неужели же имъ ршительно нечего длать, какъ только глазть на него? Онъ подзываетъ знакомъ молодую двочку изъ толпы и говоритъ:

— Не теб ли я далъ сегодня золотой?

Двочка краснетъ и длаетъ книксенъ.

— Да, господинъ, — отвчаетъ она.

— Зачмъ же ты, дитя мое, стоишь здсь и не уходишь? — Ея красныя губки дрожатъ, но она молчитъ и опускаетъ глазки. Господинъ изъ Зинвара внимательно оглядываетъ ее и даетъ ей еще золотой.

— Вотъ возьми это и приходи посл игры въ полночь ко мн.

Молодая двочка густо краснетъ, длаетъ еще почтительне книксенъ и уходитъ, улыбаясь всмъ присутствующимъ.

Господинъ изъ Зинвара обращаетъ опять все свое вниманіе на игру.

— А вотъ теперь мшаютъ мухи, — говоритъ онъ черезъ минуту. — Тутъ постоянно что-нибудь да мшаетъ. Пусть выгонятъ всхъ мухъ!

Его деньги таютъ. Теперь счастье на сторон румына, и господинъ изъ Зинвара съ возрастающимъ раздраженіемъ наблюдаетъ за его счастьемъ.

— Разв ты не видишь, что у меня осталось только нсколько жалкихъ кредитокъ, — говоритъ онъ, обращаясь къ Паво, — но я не перестану играть, пока все не уйдетъ. Да, вотъ я теперь ставлю тысячу на красное — можетъ быть это именно тотъ цвтъ, который принесетъ мн счастье.

Красное выигрываетъ.

— Вотъ видишь ли, красный цвтъ дйствительно приноситъ мн счастье. Я ставлю еще разъ — это будетъ испытаніе.

Но красное проигрываетъ. Терпніе господина изъ Зинвара истощается окончательно.

— Уходи! — кричитъ онъ на сына. — Ты только приносишь мн несчастье. Я долженъ отыграться. Я хочу во что бы то ни стало вернуть обратно мои деньги! — Но тутъ онъ вспоминаеть, что вышелъ изъ той роли, которую собрался разыгрывать передъ сыномъ.

И онъ прибавляетъ:

— Вотъ видишь ли, до чего я дошелъ, только благодаря моему желанію исправить тебя. Да, я хочу тебя исправить.

— Я уже исцлился, — бормочетъ Паво.

— Молчи, ты еще не исцлился окончательно. Ты опять вернешься къ прежнему, и я все это длаю только ради твоего блага. А теперь убирайся отсюда!

И Паво всталъ и ушелъ.

IV