Отец и сын (пер. Кившенко)

Время приближалось къ полуночи. Одинъ игрокъ за другимъ поднимались съ мста и уходили. Только румынъ и однорукій военный все еще стойко выдерживали на своихъ мстахъ. Сдобородый воинъ игралъ очень осторожно, ставилъ маленькія ставки, жадно игралъ на гроши и выигрывалъ. Ему везло, но онъ не становился дерзкимъ и смлымъ отъ этой удачи.

Господинъ изъ Зинвара игралъ совсмъ другой манерой. Малйшая благосклонность фортуны длала его глупо самонадяннымъ. У него оставалось всего-навсего какая-нибудь тысяча, когда Паво ушелъ. Въ дв слдующія ставки онъ выигралъ шестьсотъ, которые сейчасъ же сразу поставилъ и проигралъ. Собственно говоря, становилось даже жалко его, и дйствительно, вс симпатіи присутствующихъ были на его сторон.

Принцъ, который вернулся въ залу въ качеств зрителя, подалъ собственноручно стаканъ вина господину изъ Зинвара.

— Васъ преслдуетъ несчастье, — сказалъ онъ ему, — прекратите на сегодня вашу игру.

Принцъ нарушилъ одно изъ правилъ игорнаго дома, произнеся громкимъ голосомъ этотъ совтъ. Господинъ изъ Зинвара ничего не отвтилъ, онъ только безсознательно взглянулъ на него и молча выпилъ вино.

Внезапно колесо фортуны повернулось въ его сторону, и онъ выигралъ три раза подъ рядъ.

— Вотъ видите, какъ слдуетъ играть, — обратился онъ весело и любезно къ старому воину.

Тотъ ничего не слышалъ, весь поглощенный своей игрой на жалкіе гроши. Румынъ внимательно слдилъ за возрастающей нервностью господина изъ Зинвара, обмнялся взглядомъ съ крупье, забралъ свой выигрышъ и прекратилъ игру.

Господинъ изъ Зинвара теперь чистъ, какъ ободранная липка. Онъ только что поставилъ все, что у него оставалось — нсколько сотенъ — на черное и проигралъ. Онъ растерянно оглядывается вокругъ. Онъ очень блденъ.

— Къ чорту съ чернымъ цвтомъ! — кричитъ онъ.

Затмъ онъ погружается въ раздумье. Крупье не спускаетъ съ него глазъ. Машинально выплачиваетъ онъ старому воину его ставку, не разбирая, выигралъ ли тотъ или проигралъ. Господинъ изъ Зинвара продолжаетъ сидть неподвижно, — онъ, повидимому, что-то обдумываетъ. Отчего онъ не уходитъ? Онъ медленно стаскиваетъ съ пальца одно кольцо за другимъ и протягиваетъ ихъ крупье. Тотъ окидываетъ ихъ взглядомъ знатока, спокойно опускаетъ въ желзный ящикъ и передаетъ господину изъ Зинвара три свертка съ золотомъ — три тысячи. Никто не произноситъ ни слова. Онъ держитъ съ минуту тяжелые свертки въ рук, вздрагивая всмъ тломъ. Внезапнымъ движеніемъ приподнимается онъ со стула и ставитъ вс три свертка на черное. Золотыя монеты глухо звенятъ въ ихъ бумажныхъ оболочкахъ. Колесо вертится, оно вертится легко и беззвучно, шарикъ дотрогивается то до одного номера, то до другого, — наконецъ, колесо останавливается.

— Красное.

Господинъ изъ Зинвара вскакиваетъ, хватается обими руками за голову, испускаетъ полузадушенный крикъ и покидаетъ игорную залу.

V

На слдующее утро лакей — настоящая старая сплетница — разсказалъ мн, что господинъ изъ Зинвара проигралъ наканун вечеромъ пятьдесятъ четыре тысячи. Паво же отправился изъ игорнаго дома къ себ въ палатку торговать, а теперь онъ, то-есть лакей, только что встртилъ его у фонтана: онъ шелъ съ непокрытой головой и громко говорилъ самъ съ собой илм, врне, какъ будто читалъ кому-то проповдь. Впрочемъ, никакой священникъ не могъ такъ проповдывать, какъ Паво, когда онъ принимался за это.

— Бги отъ искушенія, — повторялъ онъ нсколько разъ, — повернись спиной къ соблазну. Ты протянешь ему только палецъ, а онъ сейчасъ захватитъ все твое сердце. Неужели ты такъ глубоко погрязъ, что я, твой блудный сынъ, долженъ тебя предостерегать отъ соблазна?

Да, Паво дйствительно говорилъ очень убдительно, и лакей полагалъ, что онъ заучивалъ рчь, которую собирался произнести передъ отцомъ сегодня утромъ.

Этотъ проныра-лакей всюду совалъ свой носъ и все зналъ.

— Вы хотите сегодня ухать? — сказалъ онъ мн.

А я, между тмъ, въ гостиниц не сказалъ объ этомъ ни слова, даже не спрашивалъ счета.

— Откуда ты это знаешь? — спросилъ я.

— Я ничего не знаю, — отвтилъ онъ, — но вы сказали на почт, чтобы вс письма, которыя придутъ на ваше имя, посылались вамъ вслдъ, и заказали экипажъ къ пяти часамъ — къ отходу парохода.

Даже это разнюхалъ онъ. У меня явилось такое чувство, какъ будто этотъ нахальный проныра шпіонитъ за мной, и я почувствовалъ къ нему отвращеніе. Гнвъ охватилъ меня, я не могъ вынести его наглыхъ взглядовъ, — у него была пара глазъ, которые пронизывали меня, точно ледяной втеръ.

— Убирайся вонъ, собака! — крикнулъ я.

Онъ стоялъ, не шевелясь. Да, наглецъ даже не тронулся съ мста. Онъ держалъ об руки за спиной. О чемъ думалъ онъ? И что длали его руки тамъ, за спиной? Нтъ ли у него какого-нибудь дурного намренія?

— Мн очень больно отъ того, что вы только что сказали, — произнесъ онъ, наконецъ.