Отец, или Цена родительской любви

Пётр Иванович сел на диван рядом с Настей, устало, но удовлетворённо вздохнул:

– Ну вот и всё. Почти всё. Теперь, после того как я пролезу назад в свою квартиру, ты приложишь к отверстию вот эту плиту, – показал на лежащую на полу плиту с торчащими из её четырёх углов длинными металлическими штырями с резьбой, – штырями в сторону моей квартиры, а я с той стороны сначала вставлю в отверстие звукоизоляцию, а затем стяну свою и твою плиты со своей стороны болтами. Ну и потом…

– А не отвалятся? – перебила с сомнением Настя.

– Что?

– Плиты.

– Ты посмотри, – засмеялся Пётр Иванович, – какой толщины штыри… Главное, обе плиты замаскированы под обои. Так что, даже если заглянут хоть сюда, хоть ко мне, ничего не увидят, не поймут…

– Понятно. Ну а дальше-то что делать?

– Когда приложишь плиту, придвинешь к этому месту, – показал он на отверстие, – диван. И после всего этого мы с тобой никоим образом и ни при каких обстоятельствах открыто не общаемся. Ты будешь жить в той комнате, – кивнул на дверь в другую комнату, – а Игорь – здесь, в этой.

– А когда Игорь придёт?

– Если бы я сам знал это… – вздохнул Пётр Иванович. – Я даже не знаю, как он подаст весточку, что сбежал…

– Пётр Иванович, а скажите откровенно, зачем вы всё это делаете?

– Что – всё?

Настя в неуверенности замялась:

– Ну… готовите для него укрытие… убежище целое, можно сказать… Что он дальше-то будет делать? Неужели всё время будет тут сидеть взаперти? Но тогда чем эта жизнь будет отличаться от тюремной?..

– Ох Настя, Настя… – Пётр Иванович взмахнул рукой так, как это делают обычно в минуты отчаяния. – Спроси что полегче… – встал, медленно и молча заходил по комнате, на минуту задумавшись о чём-то, невесело хмыкнул. – Сидеть взаперти… Отличаться от тюремной… Хм, действительно, чем?.. – остановился напротив Насти, внимательно посмотрел ей в глаза. – А ты думаешь, я за побег?

– Так а почему же тогда он бежит?.. – Настя, кажется, совершенно искренне не понимала, что вообще происходит.

Пётр Иванович сел рядом с ней:

– Он не управляем, Настя. Совершенно не управляем. Никогда меня не слушал, всё поворачивал по-своему… А мне, когда сбежит, что прикажешь делать? Сдать полиции? Только срок прибавят за побег… Что мне-то теперь делать, а?..

– Не знаю… – с сочувствием и пониманием посмотрела она на него.

– Вот и я не знаю. Действую как робот с заранее заложенной программой, которую я, да и, судя по всему, никто, не в силах изменить…

Настя вдруг оживилась:

– Пётр Иванович, а что если…

– Что?.. Что – если?.. – в голосе Петра Ивановича зазвучала надежда. – Ну давай-давай!.. Предлагай! Всё что в моих силах сделаю, лишь бы вырвать его из этого адова круга!..

– Есть одна идея…

Пётр Иванович нетерпеливо заёрзал на диване:

– Ну-ну, давай, какая идея!..

Настя в нерешительности секунду помедлила и неожиданно быстро затараторила:

– А вы продайте свою квартиру, а деньги отдайте сыну…

Пётр Иванович иронически скривил уголок рта кривой усмешкой:

– Хм, ты полагаешь, я не думал об этом? Да я перебрал тысячи вариантов! Тысячи!.. Ночи не спал! Всё думал, думал, думал!..

– И что?.. Что надумали?.. – у Петра Ивановича, заметившего сбивчивое волнение Насти, промелькнула и тут же улетела, не оставив, казалось бы, никаких следов в сознании, мысль: «Неадекватно реагирует… Её-то какое дело…»

– Так что же вы надумали? – нетерпеливо повторила вопрос Настя.

Пётр Иванович раздражённо взмахнул рукой:

– Что-что… Ровным счётом ничего! Он изгой! Ты это понимаешь?! Изгой! Одинокий волк в лесу свободен, а он в обществе людей – узник! Хуже дикого зверя! Никуда ходу нет! Никуда! Ни шагу! Как на цепи…

– Но ведь если вы дадите ему достаточно денег, он подделает паспорт и уедет в какую-нибудь глухую сибирскую деревушку, купит себе там дом, станет потихоньку выращивать каких-нибудь там поросят, бычков… В таких деревнях дома очень дёшевы… Денег на всё хватит. А?..

– Ты совсем не знаешь моего сына, Настя… Жить в глухой, да ещё и сибирской деревушке всю оставшуюся жизнь?! Хм… Да он на пожизненное лучше согласится… Он ведь наверняка рассчитывает вскорости наладить полноценную активную жизнь в обществе. Только как это сделать в его положении, уверен, он не знает. Наполеоном себя возомнил, фантазёр: ввязаться в бой, а там посмотрим…

Настя встала, сложила ладони перед лицом, задумчиво и мечтательно закрыла глаза:

– Не-е-т, Пётр Иванович, моя идея, уверена, лучшая… Она перспективна…

Пётр Иванович недовольно посмотрел на неё:

– Ничего себе, перспектива – сибирская деревня с поросятами!.. Говорю же, не знаешь ты моего сына.

Настя, не обращая внимания на слова Петра Ивановича, продолжила мечтать вслух как будто уже о чём-то своём:

– А почему вы решили, что он остановится на поросятах?.. – рассудительно, словно озвучивала уже принятый к исполнению конкретный план действий, продолжила. – Да, деревня ему ни к чему… Совершенно ни к чему… Потому что это только этап…

– Какой ещё этап такой?.. – удивился Пётр Иванович.