Отец, или Цена родительской любви

– Когда кажется, креститься надо… Всё, Серёга, кина не будет! – решительно встал Пётр Иванович, давая слишком настойчивому гостю понять, что никакого «кина» действительно уже не будет. – Давай, дуй домой.

Сергеев, немного покачиваясь, пошёл к двери:

– И всё-таки я уверен, вы что-то явно хотели мне сказать, Пётр Иванович, явно…

Пётр Иванович медленно пошёл вслед за ним к двери, спокойно, неспешно, с секундными размышлениями после каждой фразы, но довольно уверенно и решительно объяснился с гостем:

– Хотел, не хотел… Откуда ты знаешь, что я хотел… Поплакаться в твою душу вдруг захотелось, если уж откровенно… А она у тебя бумажная, канцелярская… Одни протоколы и дела, которые, оказывается, надо как можно быстрее закрывать… И я понял, Серёга, что поплакаться мне некому. Понимаешь? – грустно, по слогам повторил. – Не-ко-му…

Сергеев, оправдываясь, развёл руки:

– Но я же…

Пётр Иванович примирительно положил ему руку на плечо:

– Нет-нет, к тебе претензий нет, Серёжа, ты следователь. Ты не для этого предназначен… А я остался один. Ты понимаешь? Совсем-совсем один… И поплакать даже не с кем…

Сергеев подошёл к двери, сочувственно посмотрел на хозяина, которого за несколько последних минут, как он вдруг осознал, понял куда лучше и глубже, чем за предыдущие три недели не очень весёлого для обоих знакомства:

– Простите, Пётр Иванович… Не думайте, что у меня совсем чёрствая душа… Вот если хирург расплачется над страшным видом распоротого им живота пациента, а? Чем закончится операция, как вы думаете?..

– Да, я всё понимаю… Каждый несёт свой крест…

– Вот именно, каждый – свой…

Пётр Иванович открыл дверь, но перегородил своим телом выход из квартиры:

– Серёжа, скажи откровенно, сколько ему дадут, если поймают?

– Во-первых, Пётр Иванович, я не суд, – замялся сыщик, – и я не знаю, сколько он даст. А во-вторых, я могу предположить, что получит он много, очень много… Ведь убит сотрудник органов. Понимаете?.. И к этому ещё приплюсуют и побег. Ему ведь дали восемь лет?

– Да восемь, восемь… – обречённо вздохнул Пётр Иванович.

– Ну вот, восемь, из которых он и года не отсидел. И ещё, собственно, за сам факт побега причитается… Так что, Пётр Иванович, я вам очень сочувствую и понимаю вас, вы ведь отец…

Пётр Иванович выпустил Сергеева из квартиры, закрыл за ним дверь, повернулся и медленно и устало побрёл в комнату, протяжно вздыхая на ходу и как заведённый повторяя последнее услышанное от Сергеева слово:

– Да, отец… отец… отец… отец…

Глава 3

В квартире Игоря с утра была какая-то гнетущая тревожная тишина: и он, и Настя, перекинувшись после пробуждения лишь несколькими ничего особенно не значившими фразами, уже более часа молчали, не обращаясь друг к другу даже по поводу каких-либо самых мелких бытовых проблем. Игорь всё это время, одетый в сорочку и джинсы, закинув руки за затылок, лежал на диване и сосредоточенно о чём-то думал. Настя в возбуждении молча ходила по комнате, время от времени покачивая головой от каких-то, настойчиво преследующих её мыслей.

Неожиданно Настя прервала общее долгое молчание:

– Ну что, Игорёк, на отца, видать, надежды нет?..

Игорь раздражённо сморщился:

– Выходит, нет… На мораль давит, гад… Иди сдаваться, говорит… Вот и вся помощь…

– Но надо же что-то предпринимать! – она стала двигаться по комнате быстрее и нескрываемо нервно. – И немедленно! Бездействовать нельзя! Время-то идёт! И идёт оно явно не в твою пользу!

– Да уж, ещё как не в мою… – вздохнул Игорь. – Отпуск, который дал мне Тихий, кончается через полмесяца… Три месяца всего дал… А дальше – запрягайся, беглый зек, в бурлаки! Отрабатывай должок! Но я-то к его людям не заявлюсь, я знаю это точно… И вот тогда и начнётся… Ой что начнётся!..

Настя с интересом посмотрела на Игоря:

– Кстати, ты мне так и не рассказал, какое же всё-таки задание дал тебе Тихий. И на какой срок?

– Хм… – усмехнулся Игорь – Я же говорил тебе, это не задание, это рабство, причём бессрочное…

– Так уж и бессрочное?.. – в её голосе всё ещё звучал, правда, уже не очень уверенный, оптимизм. – Всему есть начало и конец, Игорёк…

– Всему, Настя… всему… – грустным эхом отозвался он. – И рабству есть конец… Конечно, есть…

– Так какой тогда конец? Ну?! Говори же! – надежда на лучшее опять, кажется, вдохнула в неё ставшую уже помаленьку угасать энергию.

– Смерть раба… – равнодушно ответил Игорь.

– О господи! – в отчаянии вскрикнула она. – Ну неужели всё так безысходно?!

Игорь сел на край дивана:

– Абсолютно всё. И вообще, Настя, не задавай мне больше вопросов о моих отношениях с Тихим. Всё равно ничего не скажу. Давай лучше думать, как выпутаться из этого дерьма. Ведь мне нужно не просто куда-то исчезнуть, мне надо исчезнуть так, чтобы не нашёл сам Тихий! Ты это понимаешь? Скрыться от Тихого – это тебе не с полицией а прятки играть! У него связи не только по всей стране, за бугром найдёт!

– Ну ты, наверное, всё-таки преувеличиваешь его силы, Игорь.