Отец, или Цена родительской любви

– Вот сразу видно следователя: ну-ка, ну-ка, рассказывайте… – невесело съязвил хозяин жилища. – Ты просто человеком бываешь, Серёга? Обыкновенным человеком.

Сергеев рассеяно подумал о чём-то, явно не относящемся к предмету разговора:

– Нет… То есть, вы что имеете в виду? А-а, понял, ну конечно, бываю… дома… Не всегда. Но бываю…

– Бедолага… – посочувствовал Пётр Иванович.

– А вы как хотели? – слегка обиженно воскликнул гость. – У меня ж не работа, а… – взмахнул рукой, – лучше б я дрессировщиком тигров был… спокойнее…

– Слушай, Кубосерж, а давай выпьем! А? – неожиданно предложил хозяин.

– Опять надели броню: Кубосерж… – огорчился Сергеев.

– Ну так что, выпьем? – Пётр Иванович как будто не услышал реплики следователя.

– Я вообще-то при исполнении… – неуверенный голос гостя выдал в нём борьбу желаний: и выпить бы неплохо, и нельзя вроде…

– А я – винца! – попытался мягко настоять на своём хозяин. – У меня есть хорошее… К тому же, уже поздно. Неужто ты от меня на работу поедешь?

– Да если расколетесь и скажете, где сын, я ведро водки выпью!.. – надежда на долгожданный успех промелькнула в глазах сыщика.

Пётр Иванович на секунду задумался:

– Ну что ж, значит, будем пить водку… У меня и закусочка есть… – подошёл к холодильнику, достал оттуда тарелку с нарезанной кружочками колбасой, положил на тарелку две вилки. – Холостяцкая, правда, но вполне себе съедобная. Вот, колбаска… Ну что, хряпнем по стаканчику?..

– А расколетесь?.. – с неуверенной надеждой спросил Сергеев.

– Посмотрим на твоё поведение…

Гость недовольно дёрнул щекой:

– Это называется – шантаж должностного лица…

– Да это ты в броне, Серёга, а не я… – ехидно прищурился хозяин.

Сергеев поколебался ещё секунду, о чём-то сосредоточенно подумал и решительно взмахнул рукой:

– А-а-а, ладно, наливайте!

Пётр Иванович налил два стакана водки. Оба, не чокаясь, осушили их до дна, и стали молча и сосредоточенно нанизывать вилками колбасу и есть. Съев по нескольку колечек колбасы, оба минуту помолчали, видимо, размышляя каждый о своём.

– Ну что, ещё по одной? – спросил после небольшой паузы Пётр Иванович.

– А вам одной мало?..

– Мало…

– Да лишь бы толк был… – вздохнул Сергеев. – Говорю же, ведро выпью…

Пётр Иванович повторно налил два стакана водки:

– Ну и ладненько. Поехали!

Выпили, снова не чокаясь, молча стали закусывать.

– А вы заметили, мы не чокаемся, как будто покойника поминаем… – пьяная улыбка как-то непривычно неестественно искривила губы гостя.

– А так и есть, Сёрежа, так и есть, покойника…

Сергеев с интересом оживился:

– А кто умер? – через мгновение вдруг замер в догадке, осторожно, с паузами, словно боясь спугнуть удачу, громко прошептал. – Понял! Вы имеете… в виду… сына?..

– Его, проклятого, его… – в пустых и усталых глазах Петра Ивановича, казалось, не было никакой мысли, только одна, ничем не измеримая, глухая и недоступная для посторонней души печаль как будто ещё тлела в них слабым угасающим огоньком.

– Так он, что же, умер? – оторопел опьяневший сыщик.

– Ну как сказать…

Неопределённый ответ хозяина явно не устроил Сергеева:

– Вы говорите загадками, Пётр Иванович…

Пётр Иванович усмехнулся:

– Тело не умерло. Живое. Ещё какое живое!.. А вот душа…

– Ну я всё понял! – с надеждой воскликнул довольный гость. – Вы знаете, где он! Мои догадки подтверждаются! Пётр Иванович, ради бога, скажите, где он! Я ведро выпью!.. водки… только скажите!..

– Вот заладил – ведро, ведро… Если бы можно было что-то решить с помощью водки, я бы цистерну выпил…

– Ну а что же вы тогда?.. – неуверенно покачиваясь во хмелю даже на стуле, разочарованно воздел руки к небу Сергеев. – То намекаете на что-то, то…

– Да тяжко мне просто, Серёжа, ох как тяжко, если бы ты знал… – перебил Пётр Иванович. – Я ведь потерял его не сейчас, и не вчера… Много лет уж минуло… Тризну справляю о прошлом, Серёжа…

Сергеев быстро пьянел, язык его уже слушался с трудом:

– А вы выго… воро… выго… вори… тесь… Пётр Иванович… Полегчает, я знаю… А там, глядишь, и скажете мне… наконец, где ваш… сыночек непутёвый спрятался… А? Скажете?..

Пётр Иванович с сожалением и сочувствием посмотрел на Сергеева:

– Зря я тебя напоил. С двух стаканов повело… Хлипкий… А где мой сын, я не знаю.

Сергеев встал, слегка покачиваясь, неожиданно более трезвым голосом спросил:

– А зачем я тогда… пил?.. Вы же обещали, как только выпью, так сразу…

– Ничего я не обещал. А мой сын действительно умер.

Сергеев, неожиданно быстро ставший трезветь, так же быстро, как считанные минуты назад пьянел, настойчиво потребовал от хозяина разъяснений:

– Ну вы же точно знаете, где он, если утверждаете, что он умер! Значит, назовите место, где его тело!.. – с просительно-доверительными нотками в голосе вдруг объяснил свою настойчивость. – Мне надо дело закрывать. Понимаете?..

– Вот-вот, дело закрывать… – печально усмехнулся Пётр Иванович. – Для тебя он не человек, а дело, бумажка… А для меня он сын… Какой бы ни был, но сын… Ты это можешь наконец понять своими канцелярскими мозгами?.. И с чего ты, кстати, взял, что я хотел выдать его тебе?

– Ну… мне показалось…