Отец по договору

— Тебе понравился Лувр и другие парижские достопримечательности? — попробовала сменить тему разговора Линор.

— Ты просто не поверишь, Эйфелева башня как стояла, так и стоит! Она все такая же Эйфелева и все такая же башня. Так как насчет свадьбы?

— Никаких свадеб! — поспешно ответила Линор и, заметив вопрос в глазах собеседника, добавила: — Но у нас все в порядке. Правда!

Кевин повел бровью и отпил глоток шампанского.

— Я слышал, ты работаешь у Аллана…

Линор кивнула, и он снова спросил:

— И как тебе нравится… работать?

Последнее слово он выговорил так, будто оно имело противный привкус. Хотя в случае с Кевином это, наверное, соответствовало действительности.

— Ну… да.

— Ты говоришь с Кевином Ладлоу, малышка. — Он сделал страшные глаза. — Я знаю тебя с малолетства. Скажи мне правду, а то я обижусь на всю жизнь.

— Работать в офисе оказалось немного труднее, чем я думала, — призналась Линор, краснея. — Но есть и свои плюсы. Например, этот прием планировала я. И еще мне очень нравится работа дизайнера. Заниматься интерьерами домов очень интересно!

— Хочешь сказать, что это все — твоих рук дело? — Кевин уставился на нее так, будто видел впервые. — Слушай, забудь о фирме, об офисе и все такое прочее. Почему бы тебе не стать профессиональным дизайнером?

— Профессиональным дизайнером?

Кевин кивнул.

— Вот именно. У тебя же талант! Я помню этот дом — он походил на сарай. А теперь это дворец, к тому же очень уютный, что редкость для дворцов.

— Но я нигде не училась дизайну.

— Зато у тебя есть чувство стиля. Этому нельзя научиться, это врожденное.

— У меня же скоро будет ребенок! Кто наймет беременного дизайнера?

— Я найму, — сказал ее собеседник. — Помоги мне с моим злосчастным особняком. Стараниями моих родителей он напоминает мавзолей, а я хочу жить в доме, где каждая мелочь так и кричит: «Здесь живет Кевин!»

— Я… я не могу, — замотала Линор годовой, хотя сердце ее замерло от радости. Это же возможность оставить секретарскую работу и заняться чем-то творческим, тем, что ей удается!

— А вот и можешь, — убеждал Кевин. — Я обещаю заплатить не меньше, чем старина Аллан. Этого тебе хватит, чтобы содержать и себя, и ребенка.

Линор медлила в замешательстве. Она вспомнила, что мистер Бишоп предлагал ей стать его помощницей, но она отказалась, сочтя, что непорядочно бросать Аллана и его фирму… Ведь он так много сделал для нее!

— Я от тебя не требую немедленного решения, — успокоил молодую женщину Кевин. — Просто подумай над моим предложением.

— Хорошо, я подумаю.

— Над чем это ты подумаешь, Линор? — послышался голос Аллана, который направлялся поприветствовать старого друга. На лице его сияла улыбка, но глаза смотрели настороженно.

— Я предложил ей назвать ребенка Кевином, если это будет мальчик, — нашелся с ответом приятель. — А если девочка, то Ладлоу; на мой вкус, звучит прекрасно. Если спросят, в честь кого бедную малышку наградили таким именем, можно будет ответить: в честь крестного отца.

— Крестного отца? — Линор притворилась смущенной, но на самом деле была благодарна Кевину за быструю реакцию и чувство юмора.

— Ну конечно. Если не я, то кто же может удостоиться такой чести? Не забывайте, ведь это мне вы обязаны появлением ребенка.

— Тебе? Я думал, все решал бросок кубика, — усмехнулся Аллан.

— Ну, так это же был мой кубик! — невозмутимо ответил Кевин. — Без меня любящие сердца никогда бы не соединились.

Горькие слезы навернулись на глаза Линор. Радость от сегодняшнего вечера вмиг стала ненастоящей. Такой же ненастоящей, как шутовская свадьба в День влюбленных… А ведь все могло бы быть так хорошо. И красота их дома, и ее роль хозяйки приема не казались бы издевкой… но это только в единственном случае — если бы они с Алланом были влюблены друг в друга.

11

Линор стояла в детской, в почти полностью обставленной детской и с трудом сдерживала слезы.

Последние сутки дали ей богатую пищу для размышления. Воспоминания о прекрасном приеме, о том, как красив и элегантен был Аллан, не давали ей спать всю ночь. Линор теперь знала, что совершила самую большую ошибку в своей жизни — позволила себе полюбить Аллана Форестера.

Осознание этого не только угнетало ее, но и внушало ужас. Полюбить его значило дать ему власть над ней, а полюбить безответно значило сделать эту власть абсолютной. Хуже этого ничего не могло быть.

Линор не утешало ничто, даже до крайности забавное зрелище. Прямо перед ней на стремянке балансировал Кевин Ладлоу, одетый, как фотомодель со страниц «Бурда Моден», и старательно вешал на окно шторы с изображениями Винни-Пуха.

— Ну как? — вопросил он с высоты, слегка оборачиваясь.

— Справа морщит.

Кевин недовольно засопел и снова принялся за работу. Линор, которой не нравилось долго стоять без дела, в это время прикрепила большую розовую букву К на спинку кроватки.