Отец Рождество и Я

– Это что ещё за глупости? Слышать ничего не хочу. Амелия, ты сама на себя не похожа. Амелия, которую я знаю, выжила в самом страшном работном доме Лондона. У тебя множество потрясающих качеств, мы должны только выяснить, как их применить.

– Каких это качеств? – Я бросила на Отца Рождество взгляд исподлобья.

– Например, храбрость. Ты невероятно храбрая девочка. И у тебя настоящий талант спасать Рождество.

– Ну и в какой работе мне это пригодится? – Я продолжала хмуриться.

Отец Рождество отчаянно пытался придумать, в чем ещё я хороша. И когда мне уже начало казаться, что он ничего не придумает, Отец Рождество радостно хлопнул в ладоши, и глаза его засияли.

– Ты умеешь писать! – воскликнул он.

– Что?

– Я сегодня встретил Матушку Бубенец. Так вот, она прочитала твою историю о коте, который застрял в дымоходе, и сказала, что в жизни не читала ничего интереснее.

– Правда? Она так и сказала?

– Так и сказала. А ты ведь любишь писать?

Я кивнула.

– Очень люблю. Так же сильно, как читать. На самом деле, это почти одно и то же. Писать – это как читать историю, которая уже существует в твоей голове, и переносить её на бумагу.

– Ну вот мы и нашли то, что у тебя получается. Может, ты станешь следующим Чарльзом Диккенсом. Почему бы тебе не написать книгу?

– Боюсь, это займёт много времени, – сказала я. – Я же пишу с человеческой скоростью, а не эльфийской.

Тут я обратила внимание на Занудника, который впервые за целый день широко улыбался.

– Мне в голову пришла одна идея, – застенчиво проговорил он. – Не знаю, конечно, но вдруг…

– Какая идея? – спросил Отец Рождество.

Занудник снял очки, протёр, потом нацепил обратно на нос. Прикусил нижнюю губу.

– Мне просто подумалось… Может, Амелия попробует поработать с Нуш?

– Нуш? – переспросила я.

– С моей женой. Её зовут Н-н-нуш. Ей дали имя в честь любимого чиха её матери.

– Да, я знаю, кто такая Нуш.

– Она главный редактор «Ежеснежника», – продолжал Занудник. – Стала им после того как Отец Водоль ушёл в отставку. Я ею очень горжусь. Она самая умная эльфа во всем Эльфхельме. И знает столько длинных слов! Например, античудотворение, троллетрясение и сквазипухлотухлофырчание.

Занудник снова снял очки и попытался стереть последние крапинки зелёной краски.

– Она как раз ищет новых авторов. Видите ли, Отец Водоль решил открыть новую газету, чтобы побить «Ежеснежник».

– О нет! – воскликнул Отец Рождество. Новость не на шутку его встревожила, хоть он и попытался спрятать это за улыбкой. – До меня доходили слухи, но Отец Водоль заверил, что у него даже мысли такой не было.

Занудник вздохнул.

– Не знаю, что он там говорил, но газету уже продают на Главном пути. Она называется «Снежная правда». И Нуш убеждена, что это работа Отца Водоля.

Я вспомнила, что сказал мне Отец Водоль в день свадьбы. «Ты плохо знаешь эльфов. Видишь ли, они очень изменчивы. Один неверный шаг, и они от тебя отвернутся. Впрочем, скоро ты сама все поймёшь. Уж я тебе обещаю».

Мне на ум пришли все неверные шаги, которые я сделала за последний год. Взять хотя бы разбитые сани.

– Сомневаюсь, что Отец Водоль назвал бы свою газету «Снежная правда», – рассмеялся Отец Рождество. – Уж его-то правда интересует меньше всего.

Но потом он задумчиво почесал бороду.

– И все же, как новая газета могла возникнуть из ниоткуда? Для газеты нужна редакция и типография… – Он мотнул головой, отгоняя непрошенные мысли. – Ладно, с этим мы ещё разберёмся. Занудник, есть только одна проблема. Амелия ходит в школу пять дней в неделю.

– Я могу работать в газете по выходным, – воскликнула я. Идея Занудника вдруг показалась мне на редкость удачной, она согрела меня изнутри, и я снова почувствовала себя как дома. – Подумать только, я стану настоящим журналистом!

Отец Рождество довольно хохотнул.

– Почему бы и нет? Пойдём, Амелия, нужно поскорее найти Нуш.

Ежеснежник

Кабинет главного редактора располагался на верхнем этаже «Ежеснежника». Я сидела на большой ярко-красной подушке в кресле из имбирного теста и украдкой поглядывала по сторонам. Строго говоря, всё в комнате – кроме подушки – было сделано из имбирного теста. Даже стены. Разумеется, тесто было не обычным, а повышенной крепости, и радовало глаз насыщенным оранжево-коричневым цветом. Из единственного окна – большого и круглого – открывался великолепный вид на извилистые улочки и разноцветные домики Эльфхельма. На стенах в золотых рамках висели первые полосы старых выпусков «Ежеснежника».

Нуш сидела за солидным письменным столом и пристально изучала меня из-под спутанной чёрной чёлки. Она выглядела усталой, мешки у неё под глазами уже обзавелись собственными мешками. При этом бодрости ей было не занимать. Руки Нуш так и порхали над столом, и улыбка не сходила с лица эльфы, даже когда она хмурилась.

– Мне каждый день приходится вставать в Самый Ранний Час. А иногда даже раньше. До выхода из дома нужно проснуться, позавтракать и слепить снежного эльфа с Малышом Мимом – он настаивает, чтобы мы делали его по утрам. Потом я веду Малыша Мима в сад. Иногда его отводит Занудник, если работает в дневную смену.