Отец шатунов. Жизнь Юрия Мамлеева до гроба и после

— А кота как зовут? — пробормотал Анцетонов.

— Кота? — переспросил Мамлеев. — Это Вася.

— Василий, значит, — сказал молодой гость, но тут же переменил направление разговора: — А вот вас часто сравнивают с Уильямом Берроузом… Как вам кажется, такое сравнение вообще уместно?

— С Берроузом мы были знакомы. Он читал «Шатунов» и был в абсолютном восторге.

— Серьезно? — недоверчиво поднял белую бровь Анцетонов.

— Правда, в сильно сокращенном виде, — подтвердил Мамлеев. — Выходил в Америке сборник с предисловием признанного писателя Джеймса Макконки, и там были «Шатуны», укороченные, наверное, на треть, если не больше. Но вообще, конечно, Америка и американская литература далеко не самая глубокая, все-таки для них это по большей части бизнес, даже для самых одаренных и независимых.

Мария Александровна подтвердила слова супруга и предложила еще чаю (гость вновь удивился: он не помнил, как выпил предыдущую порцию жидкого, но отчего-то особенно, по-русски сладкого кипятка с редкими чаинками). Пока наливали, Анцетонов все спрашивал, подогревая беседу, словно чайник — с присвистом. Поскольку Анцетонов любил разную необычную музыку, разговор зашел о том, какую слушают Мамлеевы.

— Нам очень нравится группа The Matrixx, — ответила за мужа Мария Александровна. — Вы Глеба Самойлова не знаете?

— Лично нет, — сказал Анцетонов, — а так-то конечно… А знаете, была такая группа Coil?

— Как? — переспросил Юрий Витальевич.

— Coil, — вновь сказал Анцетонов, на этот раз с вызовом и напором. — Ко-ил. Это английская группа такая, очень замешанная на эзотерике. И они оккультные практики свои распространяли и передавали посредством звука.

— А к какой традиции они принадлежат? — поинтересовался Мамлеев.

— Они с разными традициями работали, — с удовольствием принялся объяснять Анцетонов. — Вообще, изначально они собрались вокруг «Храма душевной юности» Дженезиса Брейера Пи-Орриджа, это было такое синкретическое контркультурное течение, вобравшее в себя самые разные оккультные практики XX века. И вот там были два персонажа интересных — Питер Кристоферсон и Джон Бэланс, и они создали группу Coil. В основном они интересовались алхимией и сексуальной магией, в первую очередь — Остином Османом Спейром и его учением Зос Киа. Если кратко, Киа в его терминологии — это Я, которое одновременно Бог, и это Я заполняет собой все бытие и мироздание. Мне кажется, это в чем-то похоже на то, о чем вы пишете и в художественной прозе, и в философских трудах.

— Очень интересно, — согласился Мамлеев. — Солипсическая «религия Я». Хотя слово «солипсический» у меня, конечно, используется в несколько ином ключе, чем принято в видимой повседневности. Речь скорее идет о самобытии, самобытийности. Как там у меня было? «Это не было религией эгоизма (ибо эгоизм — предательство по отношению к высшему Я) или религией обожествления человека или личности (так как высшее Я как трансцендентное, запредельное выходило за круг человеческого существования). Но эта религия (точнее, метафизика) не соответствовала и учениям, основанным на идее Бога, включая и тот их вариант, когда под Богом понималось высшее Я: ибо в этом случае абсолютизировалась только та сторона Я, которая тождественна Богу, в то время как религия Я, связанная с особым видом солипсизма, шла гораздо дальше»[2]. Не находите, что в чем-то похоже на то, о чем вы рассказываете? Интересно было бы послушать, как они это посредством музыки передали. Как, говорите, называется?

— Coil, — сказал Анцетонов и пометил себе в книжке очередную пометку.

В таких разговорах у них прошел весь день, и почти уже начинался вечер. Пришла пора Анцетонову возвращаться в московскую подземку. Юрий Витальевич, одетый в советского кроя свитер, приподнялся с дивана и, несмотря на возражения Марии Александровны, взялся провожать молодого гостя. Анцетонов, впрочем, понял, что от него требуется настоять на том, чтобы хозяин дома оставался на своем чуть продавленном месте.

— Сидите-сидите, — сказал Анцетонов, — я еще приду.

— Приходите, конечно, в любое время, — радушно заявил хозяин. — Я же телевизор не смотрю, да и книги читаю с трудом, а вот от вас, молодых, хоть узнаю разные вещи.

— Хорошо. Ну, я тогда в следующий раз приду, принесу вам журнал в коллекцию и музыку послушаем, — пообещал Анцетонов, натягивая куртку и рюкзак.

— И непременно прочитайте Женевскую конвенцию, — добавил Юрий Витальевич Мамлеев.

I. Смерть