Отец смотрит на запад

По дороге он вывернул карманы в поисках ключа от склепа. Вспомнил, что оставил его во вчерашней одежде, чертыхнулся, а потом вслух похвалил себя за то, что взял с собой кувалду:

– Сначала снесу замок, а потом Катькину голову. И если эта сучка Айнагуль там, за волосы ее назад приволоку и на цепь посажу, как собаку.

Тулин свернул с разъезженного машинами солончака на серо-желтую тропу с редкими кустиками сорняков. До ржавого кладбищенского забора было рукой подать, но Тулин шел теперь нарочито медленно. Будто собирал темную энергию этого места кованой головкой кувалды, волочившейся по земле. Кувалда становилась все тяжелее, злость – все гуще. Солнце – кровавый бычий глаз – следило за ним из-за куполов с полумесяцами.

Когда перед Тулином выросла высокая коробка склепа, он почти остановился. Прищурился, не мираж ли перед ним. Железная мясокомбинатная дверь приоткрыта. Внутри кто-то есть. Он расслышал обрывки фраз. Катька и Айнагуль! Девки громко спорят и матерятся. Тулин поморщился и сплюнул. Он терпеть не мог, когда женщины ведут себя как мужики. Ну, сейчас-то он им устроит! Покажет, где их место и кто здесь хозяин.

Тулин удобнее перехватил кувалду и сделал шаг внутрь. Только сейчас он понял, что голоса мужские, а не женские. Ни сестры, ни жены в склепе не обнаружилось. Тулин всмотрелся в полумрак. Серый, в пятнах, саван красиво свисал с посмертной кровати Серикбая. Казалось, это бледный цветок тянется из варварски перекопанной грядки на свет, наружу из склепа, прочь с кладбища.

– Кто здесь? – крикнул Тулин хрипло.

Дорогу ему заступил Серикбай.

Дядины черные глаза отливали красным, будто угли.

– Не может быть, – выдохнул Тулин и попятился, опустив кувалду.

Вся усталость, накопленная за день и словно за всю жизнь, теперь навалилась на него. Больше всего на свете ему хотелось оказаться дома. Не надо было никуда ехать. К черту Катьку с ее квартирой, к черту Айнагуль с ее сынком, к черту мать!

Лицо Серикбая вдруг изменилось. По нему будто прошла мягкая волна. Тулин прищурился, но не успел до конца понять, что перед ним никакой не призрак. Словно издалека послышался хруст кости. Он знал этот звук. Так трещали головы коров, когда он, примериваясь, вполсилы, опускал кувалду на белесые кудрявые лбы. В следующую секунду голову будто ошпарило кипятком. Лоб навис над глазами, рот распахнулся и выпустил наружу толстый безжизненный язык.

Голоса утихли. В склепе стало темно. С проломленным черепом, похожий на молодого быка, Тулин крутанулся на месте и завалился на спину.

Земляной пол склепа, неожиданно зыбкий и мягкий, устланный шелковыми пятитысячными купюрами, забрал Тулина себе.