Отец в золотистой обертке

– Я так и не привыкла к правому рулю, – безразлично посетовала она.

– Как вас зовут?

– Моника.

Они ехали вдоль берега, вдоль прибрежных зарослей и деревьев, обширных полей и густых лесов, погружающихся в темноту ночи. Она украдкой посмотрела на его профиль. Далеко не красавчик, но что-то к нему располагало. Все же она не забывала ни на секунду, что Рингер попытался угнать его зловещую яхту. И как тогда, на яхте, она чувствовала себя заложницей, пока не свалилась в море, так и сейчас была, по сути, заложницей Торреса. Она сожалела, что не смогла улететь домой раньше, а провалялась два дня в номере.

Оказавшись в соседнем городке, Моника поежилась, узнав местность. Здесь они с Рингером покупали инструменты. Проехав мимо гипермаркета, машина остановилась напротив одноэтажного здания с надписью “Крокодил”. Они заняли столик снаружи, отделенный от других перегородкой. Свободных мест почти не было. Дэниел заказал ром с колой и жареного крокодила – местный деликатес, по вкусу напоминающий нечто среднее между курицей и рыбой. Он был голоден и молча ел, изредка глядя в ее сторону. Моника к еде почти не прикасалась, но, распробовав местный алкоголь, попросила еще.

– Мне все это напоминает старую Америку, – первой заговорила Моника. – Эти постройки, дороги, сервис, добрые люди. Никто не спешит.

– Ты сама откуда? – спросил Дэниел.

– Из Балтимора. Занимаюсь технологиями опреснения морской воды, – она глядела на бокал в своей руке, словно следующая ее задача была – опреснить ром.

– Рингер твой муж?

Моника усмехнулась.

– Нет. Я работала с ним. Потом стали жить вместе. Недавно. Зачем тебе это?

– Да так.

Она отвернулась. Затем вытерла лицо салфеткой и села с высоко поднятой головой.

– Где сейчас Рингер? – спросила она.

– Может, еще вернется, – сухо произнес Дэниел, отодвинув тарелку.

– Может быть, – ее губы тронула горькая улыбка. – Хотя мне уже все равно.

– Я скажу полиции, что Рингер хотел купить ее и я сам отдал ему яхту, чтобы опробовать. А теперь расскажи мне, что произошло.

– Так он жив или нет?

– Не знаю.

– Знаешь! Скажи мне! Жив?! Он вернется?!

– Тебе же все равно.

– Он мертв, и ты это знаешь, – с горечью в голосе заключила Моника и отвела взгляд в сторону.

– Возможно, – сказал Дэниел. – Расскажи мне, что произошло?

Минуту Моника молчала. В кафе заиграла музыка. Несколько девушек сели за соседний столик. Сквозь перегородку слышался их неспешный разговор. Вздохнув, Моника приглушенно произнесла:

– Рингер сказал, что только откроет яхту и посмотрит, что внутри. Угонять ее он не хотел, – повисла минутная пауза. – Ночью мы пришли туда, он пытался открыть дверь, а я стояла снаружи. Потом он попросил помочь, и я поднялась наверх.

– Чем он открывал дверь?

– Плазменным резаком.

– Хм, довольно экстремально. Что дальше?

– Дальше яхта поехала, поплыла то есть. Сама.

Она закрыла лицо руками, словно вспоминая что-то.

– Ты должен знать, где она! – Моника бросила пронзительный взгляд. – Ведь это не яхта! Она сама плывет, знает дорогу, она даже умеет летать! Я была там, когда она полетела в небо. Мы были далеко от берега, и я упала в воду. Твоя яхта чуть не убила меня, Торрес!

– Вы смогли открыть дверь?

Моника покачала головой:

– Все это ужасно. У меня в номере все его документы. Что с ними делать? Я не могу бросить их здесь и не могу отнести в полицию. Что я скажу?

– Отдай их мне, скажешь, что документы были с ним.

– Значит ты знаешь, что он погиб, – сказала она и опустила голову. – Он говорил, что ты носишься с идеями отца, как… я не могу сказать, это звучит обидно.

– Это только мое дело. Через неделю я заявлю о пропаже яхты. Мы будем ее искать, а ты заявишь о пропаже Рингера.

– Не обижайся насчет отца, это же не я так считаю, а он. Расскажешь мне про отца? – Моника несколько оживилась.

– Я не хочу сейчас об этом говорить. В другой раз, возможно.

– Когда в другой раз? Ты хоть знаешь, через что я прошла, чтобы оказаться здесь? Эта чертова яхта сбросила меня в океан. Я плыла! Я всю ночь плыла! Рядом с акулами! Я несколько раз чуть не захлебнулась! У меня на всю спину гематома! Я глотала свою кровь, чтобы не плевать ей в океан и не привлечь акул! – лицо Моники перекосилось от гнева. Девушки за перегородкой разом замолкли.

– Я сожалею, – ответил Дэниел. – Это не моя затея. Надо было сидеть дома в Балтиморе, а не строить из себя…

Он не стал договаривать. Девушке действительно досталось впечатлений на всю оставшуюся жизнь. Дэн мог только посочувствовать, но ее тон отбивал всякое желание продолжать разговор с ней.

Появился бармен и предложил еще выпить. Дэниел отказался из-за более строгих местных антиалкогольных норм. Они вышли на воздух. Оба молчали. Мимо проехала шумная компания молодежи в кабриолете, будто напоминая о земной суете. Дэн поднял голову к небу. Он скучал по космосу.

Моника больше не произнесла ни слова, за исключением “Пока”, когда выходила из машины. Высадив ее у мотеля, Дэниел подъехал к своему дому на берегу. Одинокий свет луны освещал дощатый настил пустого причала, где еще недавно стояла яхта его отца.