Отголоски тишины

С уходом Тимофея ушло и мое мнимое спокойствие, а за час до ужина я и вовсе весь изошел на нервы. Я не мог лежать, не мог сидеть. Какие-то странные предчувствия или муки ожидания не давали мне покоя. Я вскакивал со стула, подбегал (насколько это возможно в тесной келье) до двери, прислушивался. Вздрагивал от каждого шороха с той стороны, а если слышались чьи-то шаги в коридоре, сердце взрывалось мощнейшими ударами и грозило выскочить из груди.

Но вот я дождался. Послышались тяжелые грузные шаги толстяка. Я слышал шарканье его ног, его дыхание, которое вполне бы пошло громадному медведю. Звуки приблизились, затихли на мгновение, затем тишина взорвалась долгожданным звуком – в замочную скважину вставляется ключ. Один оборот, еще один. Дверь открылась и вот брат Тимофей уже на пороге кельи. Проходит внутрь. Изо всех сил делает вид, что не замечает меня. Старается! Опустил поднос на столик, выложил тарелки, собрал грязные, оставшиеся от обеда. Тяжелый вздох и он, повернувшись, направляется к двери…

На протяжении всего длинного до бесконечности дня я готовился к этому. Я подготовил множество фраз, предложений, выделил несколько способов начать разговор, а вот сейчас все забыл! Подчистую! А делать что-то надо! И уже сейчас.

Брат Тимофей еще раз вздохнул, протянул руку к двери. Сейчас он выйдет и все!

– Слушай друг мой, а по поводу обоза новостей нет? Может настоятель что говорил, – выпалил я первое, что пришло на ум.

Словно испугавшись звуков моего голоса, брат Тимофей вздрогнул и застыл на месте. Его рука остановилась, коснувшись дверной ручки. Надо было дожимать, давить, пока он не ушел.

– А про меня что говорят? Может, какие новые указания?

Медленно, очень медленно Тимофей поворачивался ко мне. В его глазах светилось одно – ужас. Я вдруг подумал, неужели это настоятель так запугал бедного малого, что ему, балагуру и говоруну, была страшна одна только мысль о разговоре со мной. А что, он мог! Я однажды стал невольным свидетелем одной «воспитательной беседы». После того разговора молодой послушник долго еще от малейшего шороха вздрагивал. Не иначе, так и мне, тому мне, доставалось. Тогда понятны все эти приступы панического суеверного страха! Правильная обработка…

Тимофей все так же стоял передо мной. Его рука, как и раньше, вытянута вперед. Даже пальцы по-прежнему шевелились, будто пытались нащупать ручку.

– Н-н-е-т, – по буквам выдавил из себя толстяк.

А и вправду его обработали. Это ж надо слова выговорить не может. Да что слова, три буквы собрать воедино не в состоянии!

– Ну, а про обоз что-то слышно?

Брат Тимофей попытался развести руками, мол, не знаю, но левая, которая держала посуду, дрогнула, качнулась и тарелки посыпались на пол. Монах схватился за голову, позабыв о подносе. Металлическое блюдо звонко ударило его по макушке и упало на разбитые тарелки. Я не удержался и буквально покатился со смеху.

Оказалось, это именно то, что было нужно. Толстяк густо покраснел, присел, быстро собрал черепки, сложил их на поднос и как мог шустро скрылся за дверью.

Я прислушался – щелчка не было. Скользнул взглядом по полу, на котором секунду назад белели осколки тарелок, и понял почему – у кровати лежал, поблескивая в блеклом свете, ключ. Что можно сказать – если везет, то надо этим пользоваться. Мгновение и я запер дверь. Все!

Странно, да? С одной стороны, ничего не изменилось, как и прежде я сидел взаперти в своей келье. А вот с другой, ощущения совершенно иные. Как-то спокойнее на душе, я бы даже сказал, веселее. И все потому, что не меня заперли, а я сам замкнул дверь, следовательно, можно так считать, что я всех запер. Это если размышлять позитивно.

– Как не размышляй, но если есть возможность в любое время выйти, то это значительно лучше! – правильная мысль, высказанная вслух, заметно добавляет уверенности…

Довольный собой и ситуацией в целом, я улыбнулся, удобно устроился на стуле, закрыл глаза и принялся ждать наступления ночи.

Разнообразя тишину, через некоторое время в келью просочились звуки. Тяжелая поступь брата Тимофея. Похоже, он старался неслышно подкрасться к моей двери, но с его массой это нереально! Шаги приблизились. Послышалось громкое сопение. Скрежет. Брат Тимофей потянул на себя ручку, еще раз. Сопение сменилось тяжелым вздохом, он медленно побрел обратно. Наверняка подумал, что запер меня, а потом потерял ключ по дороге в трапезную. Теперь будет пытаться его найти. Мне даже жалко стало несчастного толстяка. Наивный он, беззащитный, а я с ним так поступаю. Но разве у меня есть иной выход?!

В монастыре воцарилась тишина. Тишина, замешанная на темноте. Луна, которая еще недавно светила в окно, укуталась в темные одеяла густой облачности. Вдалеке слышались раскаты грома (и это в декабре!), ветер усиливался. Не иначе как ночью будет буря. Природа не упустит возможности испытать на прочность затерявшийся в бескрайних степях монастырь.