Отголоски тишины

– И как вы намерены поступить?

– Так тут и думать не о чем, я человек военный, а генерал Васильковский не сможет отказать своему дальнему родственнику в такой безделице. Кроме того, ты же сам читал, тебя уже в государевы преступники определили. Так что к чему раздумья!

Я молчал, размышляя, насколько реально сбежать из лагеря до зубов вооруженных гусар.

– Хорошо все написано, по форме и правильно. Вот только я скорее первому встречному поверю, нежели графу. К тому же приказа, как такового, еще не поступало, – он широко улыбнулся. – Да не бойся. Попробую тебе помочь! Просто так, безо всякой на то причины, скажем, в память о моих юношеских похождениях. Да и не люблю я, когда из моих орлов если не палачей, то тюремщиков пытаются сделать.

Он подошел к столу и развернул карту.

– Корнет!

Тот стал рядом.

– Видишь этот лесок на юго-восток. Отсюда верст с десяток будет. Свезешь парнишку туда и сразу же обратно. Вопросы?

– Нет вопросов!

– Вот и хорошо, и там, намекни, чтоб меньше о нем болтали.

– Понятно, парня не видели…

– Именно, – полковник повернулся ко мне. – Ну, извини, все что могу. Мы тебя в той стороне искать не станем, но если уж кто другой найдет – пеняй на себя. Думаю, ты понимаешь, что тебе бежать надо, как можно быстрей и как можно дальше?

Я растерянно пробормотал слова благодарности и вслед за корнетом выскочил из шатра. Дождь уже прекратился, сплошная облачность поредела, с неба светила наполовину полная луна. Она озарила просыпающийся лагерь, пробудившихся лошадей. Тишину разорвал громкий звук горна. Начиналась облава на меня…

У опушки леса я спрыгнул с коня. Корнет отъехал немного, затем помахал рукой и что-то прокричал. Слов я не разобрал, их развеял ветер. Повторять он не стал, просто скрылся в темноте. Я же подошел к границе леса, остановился и задумался. До восхода солнца оставалось еще часа два, идти ночью не хотелось, и я решил потратить это время на сон. Хоть немного отдохнуть. Набраться сил, ведь идти мне еще и идти!

Ночевка на открытой местности выглядела не лучшей затеей, потому я выбрал место, где как казалось, кусты росли не слишком густо и с разбега впрыгнул в чащу. Приземлившись, с удовлетворением отметил, что не очень сильно и поранился. Присел, прижался спиной к ближайшему дереву и, успокоив себе народной мудростью «утро вечера мудренее», сразу же заснул.

Казалось, только закрылись глаза, только уснул, как в сонное сознание влетели громкие крики. Я еще не разобрал, что это, сон или уже нет, как получил сильный удар в челюсть. Во рту расползался солоноватый привкус крови.

– Так вот ты где! Недалеко же удрал. Это ж надо до такого додуматься, сбежал из подвала только для того чтобы перелезть через стену и прямо-таки под нею завалиться спать! А ну признавайся, где ключ взял? Отвечай, кто бежать помог?

– Хватить! Вести его к дубу, – послышался шипящий голос графа. – Нечего говорить. Все!

Не жалея сил на тумаки, охранник погнал меня вперед. Мы прошли через ворота, где я столкнулся с кузнецом. Его правый глаз полностью заплыл, левым он смотрел на меня с осуждением и сожалением одновременно. Я посмотрел на него, он отвел взгляд.

Вот как получилось. Подвел хорошего человека. Хотя почему, собственно, подвел? Я ведь действительно сбежал, ну не почудилось же все это мне?! Были ведь гусары и полковник был! Или не было? Было! Вот повязка на руке, бинт еще почти чистый – доктор перевязывал! На запястьях царапины – через кусты пробирался! И на ногах грязь кусками отваливается. Было! Вот только какой в этом смысл? Я все равно там, где и должен был быть. Похоже, судьбу не обмануть, то, что на роду написано, наново не переписать!

Я и не заметил, как меня поставили на колоду. На шею набросили веревку. Смотрю ввысь – надо мною густая крона старого дуба. Медленно покачивается она, словно великан укоризненно качает головой. Но за что он меня укоряет? Я ведь только…

А вон просто напротив окно Софии, а вот и она сама в открытое окошко смотрит. Почему-то захотелось так просто по-детски рассмеяться и помахать ей рукой, но не могу. Не могу смеяться, губы распухли и совсем не слушаются, махнул бы руками, но тоже не получается – связаны они, крепко связаны за спиной. А ее губы шевелятся, может, говорит что-то, а может, молится. Скорее всего, молится, беззвучно молится за душу невинно убиенного раба божьего…

Краем глаза замечаю как граф собственноручно, но не руками, а ногой, выбивает из-под меня колоду, я падаю, проваливаюсь в бездну. Только там вовсе неглубоко. Веревка тут же врезается в шею и больно давит, хочется кричать, но из передавленного горла вылетает лишь еле различимый хрип. Ноги дергаются, ищут опору. А там неподалеку София в окне, такая бледная она. Она уже ничего не говорит, она, как и я, падает, падает на пол, лишившись чувств. Свет в моих глазах меркнет, и я начинаю понимать, что еще одна жизнь, еще одна попытка потеряна и только из-за моей безмерной глупости. Какая жалость!

Глава тридцать шестая

– Занимательно, да? Я знаю, как закончилась еще одна моя жизнь!

– Короткие у тебя жизни!