Отголоски тишины

Давно я так не высыпался! Действительно давно. Наверняка лишь в далеком детстве. В ту пору, когда голова не была переполнена переживаниями взрослой жизни, не была забита делами, планами, проблемами. Счастливые были времена, беззаботное детство…

Не было и шести часов, как я поднялся с постели, оделся и вышел в коридор. Остановился, размышляя, чем заняться в столь ранний час. Огляделся, услышал чьи-то тяжелые шаги, подошел к лестнице. С верхнего этажа, медленно и важно спускался отец-настоятель. Точно как и прошлым вечером, на нем были длинные черные одеяния, поверх которых, контрастно, золотом по черному, висела цепочка с внушительных размеров крестом.

– С добрым утром, молодой человек! Уж никак не ожидал, что люди вашей профессии обладают даром раннего пробуждения. Вы, так сказать, ломаете стереотипы!

– Утро доброе, отче. Всему виной ваша монастырская атмосфера. Я так отлично спал, что даже и не заметил как выспался.

– Это да. Ну, не будем останавливаться на достигнутом, идемте со мной на утреннюю службу. Погружаться в атмосферу. Еще глубже! – он заметил, что я замялся, лукаво подмигнул. – Да, ладно вам, к чему сомнения! Идемте!

Немного поразмыслив и не найдя причины отказаться, я кивнул и направился вслед за настоятелем, непроизвольно копируя его походку (не привык я медленно ходить). Спустились вниз, прошли вдоль хозяйственных построек, миновали беседку.

Вот и часовня. Да, настоятель был прав. Тогда, вчера, за чаем. Часовня – это только временно. Не производила она того эффекта, который дает посещение церкви. Простора не хватало, величия архитектуры, дополненного мастерством живописцев. Именно из-за этого не возникал тот трепет, который вселяется в души верующих, переступивших порог храма. Оттого растерянность…

Даже для меня, человека, который в церкви был два или три раза на протяжении всей своей жизни, внутри часовенки не было ничего интересного. Вообще ничего. Сколько ни смотри. Ни слева, ни справа. Помнится, даже обе маленькие церквушки моего родного городка и те выглядели куда более величественно и, что точно не вызывало сомнений, гораздо просторнее. Воздуха в них было больше, пространства. Больше места для верующих, как следствие, больше места для веры.

Здесь же ничего подобного. Тесно, слишком тесно, казалось, будь в монастыре хоть на одного, максимум двух, обитателей больше, им бы не хватило места даже одно колено приклонить. Не говоря уже о каком-то личном пространстве…

Единственное, иконы, огромное количество всевозможных икон…

Действительно, их было множество. Висели на каждой стене, со всех сторон единственной колонны, поддерживающей свод. Висели плотно, некоторые частично перекрывали одна другую. С уверенностью могу сказать, было их раза в три больше чем в обеих церквях моего родного городка вместе взятых.

Удивительное зрелище. Множество святых ликов, смотрящих на тебя со всех сторон, со всех ракурсов. Разные они. Большие и маленькие, богато украшенные и простые. Мастерские рисунки, привлекающие внимание и не менее эффектные, пугающие, заставляющие отвести взгляд…

Самая большая из всех и самая красивая расположилась просто напротив входа, в нескольких шагах от двери. Наверняка тот, кто поставил ее именно на это место, был прав. Заслуживала она подобного внимания. Достойна была того, чтобы каждый входящий уделил ей внимание, задержался, взглянул, залюбовался. На ней, закрытая толстым стеклом и обрамленная богатой ризой, изображена женщина. Прекрасное лицо с тонкими чертами. Она, спокойным и в то же время пронзительным взглядом смотрела на каждого входящего и, я так думаю, каждого приветствовала по-своему. Одним улыбалась (как мне, к примеру), иным же с укором качала головой.

Точно как и я, настоятель задержался у иконы. Поклонился святому лику, оглядел помещение, кивнул, то ли себе, то ли здороваясь (не знаю, может с присутствующими, может с часовней). Качнул головой в мою сторону. Я понял так: он предлагал мне остаться у входа. Это правильно, да я и так понимал – дальше не пройти, пусть бы и хотелось.

– У вас так много икон! – в ответ на его жест прошептал я.

– Икона – это лик божий, люди должны его видеть, как и икона должна видеть людей. Нельзя прятать священные образа где-нибудь в темных закоулках – грех!

Хотя я и не собирался больше ничего говорить, настоятель приложил палец к своим губам, мол, не нарушай тишину, она в церкви священна, и, лавируя между присутствующими, направился к центральной колонне. Там, у ее основания, стояла странная конструкция, отдаленно напоминающая трибуну. Ступил настоятель на возвышенность, чья-то рука из полумрака подала ему толстую книгу, наверняка Библию. Он открыл ее, взглянул на страницу, посмотрел на окружающих, поднял глаза вверх…

Точно не скажу, но, скорее всего, так и должны проходить службы. Так уж сложилось, что не разжился я подобными знаниями, да и опыта подобного не нажил. Как бы там ни было, в моих глазах все выглядело правильно, логично и, можно сказать, естественно.