Отголоски войны

— Благодарю васъ, — сказалъ старшина.

— Я констатировалъ кровеизліянія въ нсколькихъ пунктахъ и сильный приливъ крови на всей поверхности мозга. Никакихъ вншнихъ поврежденій не было, только кожа была слегка отодрана на круглой поверхности дюймовъ въ пять.

— Смерть наступила моментально?

— Это невозможно опредлить.

— Но убитый былъ зарытъ въ землю уже мертвымъ?

— Да.

— Какъ вы полагаете, въ которомъ часу онъ умеръ?

— Я началъ вскрытіе вчера въ четыре часа дня — и думаю, что онъ умеръ часовъ шестнадцать до того; значитъ, приблизительно, во вторникъ въ полночь.

— Но ударъ былъ, можетъ быть, нанесенъ раньше?

— Во всякомъ случа не боле, чмъ за часъ до смерти.

— Какимъ орудіемъ былъ нанесенъ ударъ? Вы можете это опредлить?

— Чмъ-то мягкимъ и тяжелымъ, по всей вроятности мшкомъ съ мокрымъ пескомъ.

— Смерть не могла произойти отъ паденія?

— Нтъ. Для этого онъ долженъ былъ бы упасть съ высоты тридцати или сорока футовъ, — а отъ такого удара онъ бы поломалъ кости…

— Тло убитаго было упитанное?

— Да.

— Сколько онъ всилъ?

— Я не взвшивалъ. Но на глазомръ — около одиннадцати стонъ.

— Желаете вы предложить какіе-нибудь вопросы свидтелю? — спросилъ судья старшину присяжныхъ.

— Нтъ, сэръ.

Судья кончилъ записывать и уставился опять глазами на портретъ, висвшія противъ него.

М-ръ Адріанъ Гильгэ, послдовавшій за докторомъ, былъ первымъ изъ свидтелей, который ударился въ слезы. Репутація Угловаго Дома сильно пострадала отъ убійства капитана. Судья пристально взглянулъ на него.

— Вашъ пансіонъ — благотворительное учрежденіе, м-ръ Гильгэ? — спросилъ онъ посл общихъ предварительныхъ вопросовъ.

М-ръ Гильгэ покраснлъ.

— Расходы по дому вполн окупаются, — отвтилъ онъ.

— Сколько вы берете за комнату?

— Шесть пенсовъ или шиллингъ за ночь.

— И это окупаетъ расходы? Плату за помщеніе? Проценты на капиталъ? Жалованье завдующему? Ремонтъ?

— Я не плачу за наемъ — домъ мой. Я самъ завдую всмъ и не беру жалованья. А капиталъ я отдалъ на дло безъ процентовъ. О ремонт я еще не думалъ.

— Вы, значитъ, хотите только сказать, что оплачивается прислуга, и что расходы по д пансіонеровъ, приблизительно, окупаются?

— Да.

— Вы недавно только начали заниматься благотворительностью?

— Да. Всякое дло приходится начинать съ начала.

— Конечно, — согласился судья. — И вы полагаете, что вамъ удастся облегчить положеніе лондонскихъ бдняковъ?

— Конечно.

— Вотъ какъ. Сколько вамъ лтъ, м-ръ Гильгэ?

— Не понимаю, зачмъ вамъ это знать?.. Мн двадцать-шесть лтъ.

— Вы узнали тло убитаго?

— Да. Это тло капитана Поликсфена, который нанялъ у меня комнату дней десять тому назадъ.

— Когда именно?

— Перваго октября.

— Какъ его звали по имени?

— Не знаю.

— На какомъ судн онъ былъ капитаномъ?

— Не знаю.

— Онъ оставилъ службу?

— Кажется.

— Что вы можете сказать о его образ жизни?

— Онъ былъ боленъ около недли и выходилъ изъ комнаты только къ завтраку и обду.

— Онъ казался вамъ человкомъ неимущимъ?

— Я полагалъ, что онъ, какъ большинство моихъ пансіонеровъ, въ стсненныхъ обстоятельствахъ, но не нищій.

— Онъ былъ разговорчивъ?

— Нтъ.

— Никогда съ вами не бесдовалъ?

— Никогда. Говорилъ только о погод — и всегда точно опредлялъ направленіе втра.

— За столомъ онъ не разговаривалъ?

— Очень мало.

— Были у него друзья, знакомые?

— Никого, кром негра, по имени Коко, который иногда навщалъ его.

— Онъ проходилъ прямо въ комнату капитана?

— Да.

— Вы не знаете, вернулся ли капитанъ недавно изъ путешествія?

— Не знаю.

— Когда вы видли его въ послдній разъ?

— Во вторникъ вечеромъ, часовъ въ восемь.

Тутъ м-ръ Гильгэ заплакалъ.

— Гд?

— Онъ пришелъ домой и поднялся къ себ наверхъ. Его комната была въ первомъ этаж.

— Вы говорили, что онъ не выходилъ недлю изъ дому.

— Въ этотъ день онъ въ первый разъ вышелъ. Онъ выходилъ два раза. Разъ днемъ и во второй разъ вечеромъ.

— Откуда вы энаете?

— Я видлъ его оба раза.

— Гд же вы находились?

— Въ моемъ бюро, налво отъ передней. Дверь въ бюро стеклянная, и, сидя за моимъ письменнымъ столомъ, я вижу всякаго, кто входитъ и выходитъ.

— Какъ долго былъ онъ въ отсутствіи во второй разъ?

— Около получаса.

— Вы видли, когда онъ ушелъ?

— Да. Я вошелъ въ бюро посл обда, около семи часовъ, и оставался тамъ, выходя только иногда въ переднюю, до четырехъ часовъ утра въ среду.

— Новые жильцы къ вамъ въ этотъ день не прізжали?

— Нтъ. Вс комнаты были заняты.

— А прежніе жильцы провели этотъ день, какъ обыкновенно?

— Вполн.

— Кто выходилъ изъ дому посл того, какъ капитанъ Поликсфенъ вернулся въ восемь часовъ?

— Никто.

— Подумайте хорошенько, м-ръ Гильгэ. Вы сказали намъ, что никто не могъ выйти изъ дому такъ, чтобы вы его не видли, и что посл того, какъ капитанъ вернулся, никто не уходилъ. Значитъ, онъ былъ у себя въ комнат съ восьми часовъ вечера — а между тмъ рано утромъ на слдующій день трупъ его былъ найденъ зарытымъ на Кингсуе. Какъ вы это объясняете?

— Я не могу никакъ этого объяснить.

— Или онъ былъ убитъ въ вашемъ дом…

— Это невозможно, сэръ. Невозможно!