Отголосок: от погибшего деда до умершего

«Марта, ты сейчас говоришь со мной, как автомат, который сообщает тебе, сколько ты весишь. Безжизненный, равнодушный голос, пропущенный через несколько фильтров. Я не спрашиваю тебя, почему ты так себя ведешь, я ведь знаю почему. Я просто хочу, чтобы ты знала, ты мне нравишься, и, так или иначе, я на твоей стороне». За такие слова следует благодарить. А я не могла, чтобы поблагодарить, мне нужно было проглотить одну сложную эмоцию – стыд, смешанный со злобой, впечатлительность, смешанную с любовью, и что-то еще, более жесткое. В таких случаях благодарность часто выливается со слезами. Но я сдержалась. Наташа взяла мою ладонь в свои руки и, несомненно, услышала благодарность, высказанную моим бушующим и неосмотрительным пульсом. «Держись. Франц тебя ждет, он сказал, что не будет постоянно находиться дома, но открыть тебе дверь есть кому. Пока». Наташа резко встала и ушла.

На мой звонок долго никто не реагировал, я уже подумывала, не прогуляться ли мне где-нибудь, как дверь отворилась. И я оказалась в радужном мире. Весь коридор Франца – пол, стены, потолок – все было покрыто радугами. Очарованная радужными вспышками счастья, я не сразу обратила внимание на то, что дверь мне открыла полуобнаженная женщина. Она стояла и рассматривала меня. Стройная, с растрепанными седыми волосами, в прозрачной мужской рубашке.

Вообще-то, это был удар. Первый мне нанесла подруга Боно, ведь я была убеждена, что мой кузен гей или что-то совсем иначе сексуальное. Теперь Франц. «Что вы на меня так смотрите? Как будто я домашнее растение, которое отважилось открыть вам дверь». «Я просто думала, что Франц… предпочитает мужчин». Она повела бедром, переместила основной вес тела. «Я тоже предпочитаю блондинов, а вот сплю с Францем. А он шатен. Парадокс?» Трудно было возразить. Я поздоровалась, представилась и спросила, могу ли я пройти? «Какой выбираете цвет?» «Простите?» «Франц так тестирует людей, очень часто люди идут по одному или двум цветам радуги. Так какой выбираете вы?» Как я не люблю тестов. Даже шуточные тесты, которыми меня время от времени атакует Ханна. Я всегда вру. Вот и на этот раз я выбрала красный. Женщина посмотрела на меня, хмыкнула и сказала: «Если бы вам пришлось идти долгое время и при этом никого не встретить на своем пути, вы бы сбились на синий». Черт ее побери. Она была права, эта прозорливая любительница блондинов.

Она расположилась на кровати. Не застеленной, такой же растрепанной, сексуальной и удлиненной, как она. «Меня звать Ора. Я вижу, что вас не нужно развлекать, вы будете из-за этого чувствовать себя неловко. Хотите что-нибудь выпить?» Я сидела в кресле, в котором вполне могла бы сидеть бедняжка Джейн Эйр. Никогда в моем доме не будет подобных кресел. В таком кресле нельзя ничего пить, так как жидкость застрянет где-то на уровне грудины. «А у вас здесь нет другого кресла?» «Есть, но на нем сидит Пиа Нера». Я осмотрелась и увидела маленькое кукольное креслице, где сидела кукла-цыганка. «Я бы на вашем месте не трогала ее, она очень мстительная». Сумасшедший дом. Я не знала, следует ли продолжать разговор, и о чем с ней говорить. Ору это не смущало, она накрылась одеялом и, похоже, уснула. Хотя это вряд ли можно было назвать развлечением, но мне действительно стало неловко. Я боялась встать, потому что кресло скрипело и я могла ее разбудить, а сидеть здесь и хранить ее сон – это меня тоже не прельщало.

Честно говоря, так со мной вели себя впервые, не знаю, прикидывалась она или нет, возможно, хотела убедиться в том, что как только она уснет, я тут же начну рыскать по квартире. Или сброшу Пиа Неру и отберу у нее кресло. Еще я думала о Франце. Конечно, он был злобным. А еще он терпеть не мог моего брата. Ханна была убеждена в том, что когда-то Франц предложил Манфреду отношения, брат послал его ко всем чертям, и теперь Франц бесится. Я считала все это очень мелким, но кто сказал, что Франц проявляет себя только в крупных формах? Я сомневалась, сознаваться мне в том, что я сестра Манфреда или нет. Он обязательно этим поинтересуется. Не такая уж у нас распространенная фамилия. Раньше я никогда не отрекалась от брата. Но именно сейчас была близка к тому, чтобы отрезать эту родственную связь и спрятать ее под пестрой юбкой Пиа Неры.