Отказные материалы

Михаил уже четко представлял цепочку доказательств, выстроенную обвинением. И он понимал, что для суда важно убедиться в том, что это подсудимый организовал нападение на прокурора Петрова. Тот первым поднял материалы и поставил под сомнение выводы проверок по пожарам. Если Максим не совершал поджогов и убийств, то ему незачем было устранять или запугивать Сергея.

Все экспертизы, проведенные по этому эпизоду, не вызывали у защитника сомнений. Но он удивился — как жители Пригородного могли уверенно опознать убийцу, поменявшего внешность? Неизвестный, разыскивающий Изотова, был в очках, с усами и бородой, а шевелюру надежно прикрывала кепка.

В деле имелись первичные объяснения сельчан, из которых видно, что они смутно представляли черты его лица. Затем в деле появляются протоколы опознаний, где те же свидетели уверенно узнают Матвеева.

Адвокат решил переговорить с ними и убедиться, что ключевые доказательства вины его подзащитного не сфабрикованы, подстроены следователем. Конечно, некоторые из очевидцев были вызваны в суд, для допроса. Но приглашены далеко не все, и эту оплошность ему надо обязательно исправить. Борман приехал из Новосибирска на своей Волге, на ней он и отправился в Пригородный, имея при себе список всех нужных людей.

В дальнейшем рассмотрение дела шло без особых затруднений. Стороны защиты и обвинения делали свою работу обыденно, без громких заявлений, протестов и требований. Свидетели не отклонялись от показаний, данных ими на следствии. Судьи педантично выполняли свои обязанности по изучению вещественных доказательств, оглашая поочередно заключения различных экспертиз.

Матвеев с недоумением смотрел на все эти потуги участников процесса придать законность приговору, лишающего его права жить, дышать, думать. Он осознавал, ему не остановить эту машину правосудия, неумолимо приближающую его смерть. Не понять, как получилось, что вроде бы нормальные, возможно добрые люди, не задумываясь о последствиях, участвуют в этом страшном абсурде.

— А что моя жизнь? Она ведь дорога только мне, — внезапно подумал Максим, и перестал обращать внимание на ход процесса: перед его глазами стали мелькать, как кадры из кинофильма, реально происходившие эпизоды из другого судилища — воровского.

Зуб, смотрящий зоны, проводил сходку блатных по случаю возникших непоняток между мужиками. С предъявой обратился первоходок Кузя, обвинивший своего соседа Чистодела в стукачестве. Арестанты знали Максима, как правильного мужика, который вполне мог быть отнесен к масти бродяг — он второй раз тянул срок за кражи. Зекам нравился его нрав, а также душевное исполнение им песен из тюремного фольклора. Правда, к сближению с блатными тот не стремился: работу слесаря на промзоне выполнял добросовестно, чтобы скостить срок и быстрей вернуться домой.

Кузя, недалекий по уму, обладал большой физической силой и своенравным характером. Он, напротив, тянулся к ворам, хотя те держали его за помощника, шестерку. Тем не менее, первоходок считал себя по положению выше Чистодела, которого невзлюбил, без видимых на то причин. Недруги, до помещения в лагерь, жили в одном городе, где Кузя был приближенным у местного положенца Белого и считался блатным.

Однажды Чистодел, давая отпор попытки шестерки зачморить его, ткнул Кузю заточкой, слегка поцарапав кожу на ребрах. Пострадавший, в ярости не уследил за языком и назвал Максима стукачом. На сходняке он сослался на какого-то мужика, предупреждавшего Белого о том, что скупщик драгоценных камней Чистодел, является милицейским агентом, а те держат его в лагере, как наседку. Зуб знал, что покровитель лагерного шныря, недавно умер от туберкулеза и проверить достоверность обвинения невозможно.

На столе смотрящего не лежали тома уголовного дела, в которых были собраны и закреплены доказательства вины подсудимого. У него не было соответствующего высшего юридического образования, как и нескольких месяцев для проведения следствия и установления истины. Зубу не помогали многочисленные сотрудники, предоставленные законом для органов правосудия.

Но у вора были природные ум и смекалка, богатый жизненный опыт и острое желание узнать правду, а только потом принять единственно правильное решение.

Судью, с соблюдением его законных прав, иногда лишают должности или налагают на него дисциплинарное взыскание за неправедный приговор. С вора, за такое решение, спрашивает вышестоящая сходка, но наказание зачастую бывает гораздо жестче, вплоть до того, что его могут раскороновать, что для бродяги хуже смерти.

Выступившие на толковище воры, заметно отличались от свидетелей, отобранных следователем Нечаевой: говорили неторопливо, обдумывая каждое слово. В основном все придерживались одной точки зрения, которую озвучил и авторитет Хромой: обвинение в стукачестве не обосновано, и Кузя должен ответить по закону. Зуб решил спросить шестерку:

— Что за мужик был у Белого, можешь его обрисовать, назвать кликуху, масть, или его кентов? Чем доказывал свой базар?