Отклонение от нормы, или приключения томбоя, обыкновенные и невероятные (книга первая)

— Ах ты, гад! — мальчишка кинулся на меня, но я выбросил вперёд руку и основанием ладони впечатал ему в нос.

— Ха! — и мальчишка без звука упал на песок.

Второго я подловил на выпрямленную ногу и, развернувшись, ударил его ребром ладони под ухом.

Третий почти достал меня, я еле увернулся, и, схватив его за руку, ускорил его движение, затем потянул на себя, и, взлетев, он со всего маха впечатался в песок лицом.

Бой продолжался несколько секунд, Толик, где стоял, там и стоял.

— Кто из них Вовчик? — спросил я.

— Которого ты в живот ударил.

Я подошёл к лежащему мальчику, пошевелил его ногой.

— Живой?

— Ты мне что-то порвал в животе, — плачущим голосом сказал Вовчик.

— А ты о чём думал, когда бил меня по голове ногой? Понимаешь, дура, что я могу ослепнуть?

— Почему? — удивился Вовчик, открыв глаза.

— Потому что человек смотрит затылком. Именно там обрабатывается информация, а ты грязной ногой. Открой рот.

— Зачем?

Я нажал левой рукой под нижнюю челюсть, вынул шарик из плавок и засунул ему в рот.

Вовчика перекосило, и он поспешил выплюнуть шарик.

— Как здоровье, сами дойдёте, или «скорую» вызвать?

— Вызови, больно очень.

— Толик, позвони в «скорую», мне их не жалко.

Сам я взял одежду и пошёл в обнаруженную кабинку для переодевания.

Там я снял мокрые плавки и надел джинсы на голое тело. Ой, что-то жестковато…

Плавки я выжал и запихал в задний карман.

— Пошли домой, Толик! — окликнул я друга.

Толик шёл рядом со мной и мрачно молчал.

— Тебя проводить до дома? — спросил я.

— Саша, как это противно.

— Надо было подставить свои морды?

— С их стороны это не менее противно, я говорю вообще о драках.

— Я тебя понимаю, сам против насилия. Но они сами напросились, назвали тебя девочкой, а меня мальчиком, а мальчики всегда защищают девочек.

На это Толик ничего не ответил.

— Толик, я так и не отдал тебе твою одежду, забыл после утренней встряски.

— Сильно досталось?

— Не то, чтобы сильно, скорее, непонятно, что-то отец от меня скрывает.

Толик вдруг остановился.

— Саша, если ты всё забыл, может, тебе и не надо копаться в прошлом? Я иногда тебе завидую, хотелось бы что-то забыть, да не получается.

— Возможно, ты и прав, Толян, ошибки мы умеем делать, но исправить мы их можем, только зная об этом. — Толик опустил голову:

— Есть такие ошибки, что легче не жить.

— Но-но, Толька, держи голову выше! Что ты можешь натворить в свои годы?!

— Ох, много чего. А к тебе домой я сегодня не пойду, лучше завтра после уроков, заодно домашние задания принесу. Дома много дел.

— Ладно, Толик. У меня дома, наверно, тоже не всё так просто.

Однако грудь уже раздувалась от радостного предчувствия встречи с мамой и братиком.

Мы скомкано попрощались, и я побежал домой. Непередаваемое ощущение лёгкости и прыгучести юного тела переполняло меня, травмы нисколько не беспокоили, я нисколько не удивлялся этому, относя на быструю регенерацию ребёнка. В голове загулял ветер…

Дома стояла тишина, хотя все уже пришли. Мама что-то делала на кухне, папа смотрел телевизор, Юрик, скорее всего, оккупировал компьютер.

Никто не вышел мне навстречу.

Сначала я не придал этому значения, да и избавиться от мокрой и жёсткой одежды, которая прилично натёрла мне одно место, надо быстрей.

Быстро пробежав мимо папы в свою комнату, в шкафу нашёл свободные трусики и шорты а-ля джунгли и лёгкую маечку на тонких бретельках.

— Купался, что — ли? — спросил Юрка, — вода уже холодная, простудишься.

— Вода ещё нормальная, а мокрые плавки — вот. Почему в доме так мрачно?

— Не знаю, хмуро сказал братик, — не глядя на меня.

У меня такой брат, не захочет, не скажет. Я с чистой одеждой прошёл в ванную, забросил сырые джинсы и плавки в машинку и встал под душ.

Затем, найдя мамин крем для рук, натёр им промежность. Ощутимо защипало.

Шипя отболи и пританцовывая, оделся и пошёл на кухню.

— Есть хочешь? — спросила мама. Я прижался к маминой спине, обхватив маму руками.

— Не мешай. Какой же ты подлиза.

— Не подлиза я, а соскучился.

— Точно у тебя мозги встали набекрень.

— Мама, мы с Толиком классно погуляли, наелись чебуреками, есть я не хочу. А что ты собралась делать?

— Видишь, картошку чищу, пюре сделаю.

— Курица есть? Давай запеку в духовке.

— Моему удивлению уже нет предела. Я как раз хотела этим заняться. Вон она лежит, купили сегодня, охлаждённую.

— Уступи мне место возле мойки.

Помыв тушку, я попытался её порезать на куски, взяв самый большой нож, но, то — ли нож был тупой, то — ли я слишком лёгкий, но, сколько бы я ни прыгал, упрямая птица не поддавалась.

Посмотрев на мои мучения, мама сказала:

— Папу попроси помочь.

Я сопел, будто не слышу, продолжая жестокую борьбу с курицей.

— Ладно. Ваня, подойди, не можем курицу разделать.

Я бросил нож и отошёл в угол.

Вошёл папа, молча и ни на кого не глядя, наточил бруском нож, даже не пройдясь по безруким девочкам, и быстро порубил курицу.

Мама растерянно наблюдала за нами.

— Вы опять поругались?

— Нет! — одновременно ответили мы.

— Тогда зачем у меня на нервах играете? Между вами разве только искры не сыплются.