Отклонение от нормы, или приключения томбоя, обыкновенные и невероятные (книга первая)

Папа молча ушёл, а я занялся курицей, посолил, поперчил и, густо залив майонезом, сунул в разогретую духовку.

Делать ничего не хотелось, я присел за стол и задумался.

— Как у Толика дела? — спросила мама. Я пожал плечами:

— Не знаю, он не пускает меня в свою жизнь, а я не люблю лезть в чужую душу, и не люблю, когда лезут в мою.

— Всё это правильно, но иногда нужно проявить настойчивость, мне кажется, у него не всё в порядке дома.

— Я согласен. Вокруг меня все разводят какие-то жуткие тайны, не веря, что я могу что-то не помнить, Толик прямо мне сказал, что, если я всё забыл, то и не стоит ворошить прошлое.

— И сколько скелетов в шкафуты спрятал за двенадцать лет?

— Не знаю, я не могу их найти. А между тем, многие знают, где они стоят, но кто щадит меня, кому-то противно об этом говорить.

Мама, наконец, дочистила картошку, поставила её варить и присела передо мной, взяв меня за руки.

— Запомни раз и навсегда, ты ничего не мог натворить такого, что нельзя было бы исправить.

— Чтобы исправить что-то, надо знать, что исправлять.

— Это так, — нехотя согласилась мама. А я молча смотрел и не мог насмотреться на её молодое лицо.

— Но папе с мамой ты всё равно дорог и любим, — она чмокнула меня в щёку и отвернулась к плите.

Скоро поплыл запах запекающейся курицы и на кухню проник Юрка.

— Уже собираются, — проворчала мама, а Юрик молчал и смотрел на меня непонятно своими глазищами.

Курица превзошла все мои ожидания, все жевали, забыв про разговоры, только хруст стоял, папе только успевали подкладывать.

Когда мы с Юриком ушли в свою комнату, он сказал:

— Я сегодня опять буду спать с тобой, только майку не надевай. Хорошо бы ещё трусики снять, да мама заругает.

Я только похлопал глазами.

— Что смотришь? просто нужен хороший контакт с телом.

— Ты, что ли кот, который снимает отрицательную энергию?

— Они не только снимают, но и отдают.

— Маленький мой! ты собрался меня лечить?

— Называй это как хочешь. У тебя энергетика тела неправильная.

— Ты видишь ауру?

— Кто-то называет это аурой, кто-то чакрой.

У меня глаза полезли на лоб:

— Откуда ты…

— Из интернета. Там не только игрушки.

Я перестал удивляться. Играет мальчик и пусть его.

— Когда тебе надо вставать? — спросил братик.

— К восьми мне надо в поликлинику.

— Понятно, ложись, — я послушался, подыгрывая малышу, разделся и лёг.

Юрик забрался ко мне под одеяло, я обнял его тёплое тельце, прижал к себе, хотел перед сном поговорить, но тут же уснул.

Школа

Утром я проснулся в прекрасном настроении, ничего нигде не болело, хотелось бегать и прыгать. Быстро вскочив, я побежал в ванную. В зеркале я увидел чью — то незнакомую мордашку, к моему изумлению, лицо приобрело почти нормальный цвет, а тело перестало быть похожим на леопардовую шкуру.

Я не мог поверить, что это сделал Юрик.

Потом меня посетила неприятная мысль: если Юрка меня лечил своей энергетикой, в каком он сейчас состоянии?

С другой стороны, если он сейчас не валяется без сознания, значит, жив — здоров.

Помывшись, я отправился в поликлинику.

Первый неприятный сюрприз ожидал меня в регистратуре.

Я был записан, как Саша Денисова, а я сказал, что Денисов Саша. Еле выкрутился, сказав, что я брат-близнец, пришёл записать больную сестру.

За моей спиной в очереди несколько подростков давились от смеха, они, видать, знали меня.

Второй сюрприз ожидал меня в холле перед кабинетами. Там отирались вчерашние бойцы Вовчика. Они хмуро посмотрели мимо, сделав вид, что меня нет. Вид у них был неважный. Почти как у меня в прошлую субботу. Сначала я тоже хотел притвориться пеньком, но не удержался и спросил:

— Эй вы, а где Вовчик?

Ещё более хмуро, не глядя, они удостоили меня ответом:

— В больнице Вовчик. На тебя написали заявление в полицию, так что жди.

— Стукачи, — с презрением сказал я.

— Мы отказались писать, это мама Вовчика.

— Понятно, вернее, ничего не понятно, не мог я со своим бараньим весом нанести серьёзные травмы.

— Нанёс.

— Вы что, на меня обижаетесь?

Пацаны промолчали и отвернулись. Наверно, всё-таки обиделись.

На приёме у знакомой уже Ани меня раздели до трусов, повертели вокруг своей оси, устроили несколько тестов, и Аня недоумённо развела руками:

— Если бы не видела тебя позавчера, я бы подумала, что прошло не менее недели. Чем ты лечилась?

— Исключительно любовью и заботой близких.

— Что же ты такая худая? Плохой аппетит?

— Был совсем плохой, надеюсь к зиме потолстеть.

— Ну, толстеть не стоит, а скрыть кости надо. Смотри, у тебя даже зачатков груди нет, как мальчишка. Безжировой прослойки может быть задержка развития, а это скажется в будущем.

— Что вы всё обо мне. Как дела у тех мальчишек?

— Знакомые? Ничего страшного, небольшое сотрясение да синяки на лице. На то они и мальчишки, а тебе пора взяться за ум. Стиль стилем, а здоровье превыше всего.

— Я буду аккуратен.

— Хотелось бы верить. Принимай до конца лекарства, что тебе выписали, завтра можешь идти в школу. Сейчас выпишу справку.

Забрав справку, я вышел из лечебного учреждения и направился домой, но далеко не ушёл.

— Денисова, подожди.

Оглянувшись, я увидел побитых мною ребят.

— Покажешь нам приёмы?

— Прямо здесь?