Откройте Америку!

и эта поэзия немедленно сразила меня бесподобно ёмкой своей лаконичностью,

превосходя порою краткостью даже японские семнадцатисложные « хокку ».

К примеру, важная догма единой сущности Отца и Сына выражена всего лишь

десятью словами, не считая заключительного « Аминь »: « Ис 'агиос, ис К'ириос,

Иисус Христос, ис д'оксан Те'у Патр'ос », передавая идею чередованием слогов

« -ис » и « -ос».

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Причём прямое содержание строчки не несёт ничего, предполагающего такое:

« Един свят, един Господь, Иисус Христос, во славу Бога Отца », и хор поёт её

в ответ на восклицание священника « Святая святым », когда иерей в алтаре

вздымает хлеб-Тело, уготованное к преломлению во спасительную пищу миру.

Признавая, таким образом, недостойность падшей нашей природы буквально,

стих неявно указывает и путь её преодоления, акцентами ненавязчиво задавая

направление мысли от открытого познанию Сына к непостижимому Его Отцу -

полисемантика, приёмами искусства абсолютно не воспроизводимая в переводе.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Каждый гимн оригинала при ближайшем рассмотрении легко обнаруживал,

помимо поверхностного вербального слоя, ещё и глубинные изобразительные.

Богородичен, ритмом живо напоминая те сельские танцы-хороводы цепочкой,

кои плясали на вечеринках греки, рождал ассоциации с поклонением пастухов,

но не только, рисуя, кроме того, видение Иаковлевой Лествицы от земли к небу:

« Тин ти-ми-о-т'ее-ран тон Хеее-рууу-вим ... » - эпитет, в православной поэтике

описывающий роль Девы Марии, предопределённую Заветом Яхве с Израилем.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

И эпос всего в двадцать девять слов, радужными переливами оркестровки

все чувства пленяет жемчужина « Победной песни », зачином которой служит

« в духе » услышанное сначала Исайей, а после него и столетним Иоанном

несмолкаемое торжественное славословие бесплотных чинов ( Ис.6,3; От.4,8 ):

« Свят, свят, свят Господь Саваоф ! Исполнь небо и земля славы Твоея ! »,

а фраза за мерным хоралом чистых огней имеет иной, радостно-скачущий

музыкальный темп и принадлежит перу, а верней, каламу царя-пастуха Давида:

« Осанна в Вышних. Благословен Грядый во Имя Господне » ( Пс.117, 25-26 ).

Итак, мы можем заключить, звучат синхронно темперированный горний хор

и взволнованные голоса людей, восклицающих « Осанна в Вышних ! », то есть,

« Спасение свыше ! », и приплясывая, распевающих древние псалмы Пророка,

и невероятный сей дуэт указывает на единственное время и место - 9 нисана,

Пальмовое Воскресение, въезд во Иерусалим обетованного Царя, и возникает

каноническая икона - Спас, обращённый вспять, верхом на белом осляти, толпа,

срывающая с тел одежды и размахивающая ветвями, и шестокрилатии Лики,

незримым сонмом окружающие Сына и возносящие Его ( « дорифор'уменон »).

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Но по степени концентрации информации сию картину далеко превосходит

с первого взгляда непримечательная последняя строка гимна, вроде бы просто

припевом повторившая уже употреблённое раньше « Осанн'а эн тис Ипс'истис! »,

добавив сюда лишь крохотное словечко-артикль « О »: « О эн тис Ипс'истис »,

отчего по чудным законам греческой грамматики всё словосочетание целиком

становится существительным: « Тот, Кто в Вышних », и удивлённое признание

Сидящего на осле Самим Создателем, вмещённое в один звук и краткую ноту,

до ужаса богохульное для уха законопослушных мессиан-евреев, предрекает

и крик их: « Распни Его, распни ! », и страшные гонения на горстку прозревших.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Перед сугубо специальными способами поэтического выражения, которыми

виртуозно оперируют авторы оригинала, разумеется, пассуют все переводы,

однако славянский, чей самый язык сформирован по ходу его составления,

выглядит не настолько бесцветно-убогим, как английский и украинский, ибо он

чрезвычайно активно использует право первородства, непрерывно изобретая

смелые неологизмы, что порой приводит к весьма неожиданным последствиям.

К примеру, нынче ровно ничего не говорящий уму термин « оглашенные »

прежде относился к язычникам, изъявившим в храме ( огласившим ) желание

присоединиться к Церкви, но ещё не принявшим крещение, коим разрешалось

присутствовать лишь на части службы, завершаемой « Литанией оглашенных »,

когда, по молитве о ниспослании им благодати свыше к совершению таинства,

священник и дьякон поочерёдно троекратно зычно повелевают им удалиться.

Однако народное сознание, не понимая не раскрываемой славянским текстом

сути действа, рудимента начального Христианства, придало финалу литании

смысл экзорцизма, отчего прихожане, подозревающие в себе беса, при возгласе:

« Елицы оглашеннии, изы-дииите ! » чувствуют себя несколько не в своей тарелке,

а раньше, бывало, и вовсе с воплями валились наземь и бились в конвульсиях,